В палате тихо, ни кто не мешает, обычно не даёт спать сосед, храпит гад, и я тогда выхожу в коридор что-нибудь почитать. Но, сейчас он после «ремонта» в реанимации, установку очередного стента по-другому не назовёшь. И будет он там ещё сутки, спи не хочу, а вот не спиться и я поднимаюсь. Всё вроде так, как и было, и это меня напрягает, ещё не вижу сумки с одеждой соседа. Может медсестры забыли принести, вечером у них оправданно падает работоспособность. Ладно, надо попить кипяточку с медом, и дальше в грезы, сновидения, утро вечера мудрее.
***
- Это ваша зубная щетка?
- Нет...
- А кружка и кипятильник? - Мотаю головой.
Сестра-хозяйка наводит порядок, собирает вещи. Достаёт из холодильника остатки фруктов, из тумбочки печенье, и заталкивает все это в один большой пакет вместе с одеждой. Кровать соседа уже застелена новым бельем, а пол блестит и пахнет хлоркой. Даже боюсь спросить, что произошло. Строгая женщина-чистильщик всё делает быстро и спокойно, как жонглер с ножами, только без улыбки. Стулья не сопротивляясь, заходят под стол, шариковая ручка перемещается на тумбочку, а мой рисунок-схема жизненно важной сосудистой системы скомкивается, и летит в урну.
Она берёт, уже полный до верху, пакет, тапки, и выходит в шумный коридор. В палате становиться как-то по-особому пусто, а на душе жутко холодно. Не могу оставаться один и быстро выхожу за сестрой, быстро на столько, на сколько возможно с давящей повязкой на бедре.
Сестра-хозяйка уже прошла через всё отделение, и в конце коридора открывает стеклянную дверь. Её встречает мужчина, обнимающий рыдающую девушку. Знаю же её, это дочь соседа.
Но, это не может происходить... Нет! Сосед сейчас в реанимации, и его на каталке привезут вечером. И зачем, вообще, собрали его вещи? Но, несмотря на моё несогласие сестра-хозяйка отдаёт пакет, тапки, что-то говорит, а после того, как мужчина кивает, женщина-чистильщик ставит во всей этой истории звучную точку, захлопывает стеклянную с алюминиевой рамой дверь так, что громыхнуло на весь коридор.
Мои пальцы холодеют, тело встряхивает ознобом, и я сжимаю кулаки. Стою не могу сдвинуться. Из оцепенения меня выдергивает молодой щебечущий голос.
- Пройдите пожалуйста в палату, сейчас придет Ваш врач, - просит меня совсем молоденькая медсестра, глаза огромные, добрые, как у молочной тёлочки, с большущими ресницами. Подчиняюсь и загипнотизированный происходящим, возвращаюсь в палату, где вижу на чистой кровати соседа лежит какая-то спортивная сумка. Глаза говорят, что сумка незнакомая, а подсознание кричит, что всё перепутали. На мгновение я даже обрадовался. И словно в подтверждение, за закрытой дверью туалета раздается звук слива воды.
Вот же! Смотрю на дверь туалета, она открывается, и выходит он, мой сосед. Слава небу! Дед живой, просто всё напутали.
В глазах всё поплыло, исказилось, поменяло цвет, а рука стала судорожно искать опору. Сквозь ладонь проступил холод от стены, тело перестало раскачиваться, и картинка передо мной начала медленно проясняться. В проёме, сквозь цветное марево проявляется лицо того самого краснощёкого паренька, который вчера искал врача.
- Здравствуйте! Меня зовут Егор, а вас?
- Что за черт?
- Что Вы сказали?
- Нет-нет, ничего...
Плюхаюсь на кровать, и плюхаюсь слишком неаккуратно, так, что в области повязки вспыхивает резкая боль, и пронзает всю ногу до кончиков пальцев, жар ударяет в голову.
- Что с вами?
- Да, все нормально, сейчас пройдет.
- У вас с ногой что-то? Позвать кого-нибудь?
- Да, нет же! Успокойся, сейчас все пройдет.
Боль начинает отступать, и я оттягиваю пояс штанов, что бы посмотреть всё ли в порядке. Крови на повязке не видать, а значит швы целы. Громко выдыхаю, поднимаю голову, мальчишка уже сидит напротив, на соседской кровати. Сумка сжата в руках так, что костяшки побелели, глаз с меня не спускает.