— Гляди-ка, чудная обувка... — капитан вскинул голову, скользнул взглядом, но остался равнодушен, а вот часы на руке его привлекли больше.
— Ну-ка, сними браслет.
— Это не браслет, это часы, — ответил Никита, расстегивая замок.
— Тебя забыли спросить.
Солдат принял часы, пару раз щелкнул замком, пока нес к столу капитана, передал в руки и покрутил головой удивленно.
— Такая дорогая вещица в такой дешевой оправе, серебро было бы много богаче. С какого чудака ты это снял?
— Что за металл? Сталь? — Капитан покрутил титановые часы, закрыл-открыл браслет, отложил в сторону. Взял блокнот, пролистал. Вернулся на первую страницу. — Соколов Никита Александрович. Это чье?
— Моё, — этот простой вопрос вдруг ошарашил его. .
— Значит это твое имя? — кажется, капитан, не поверил ему.
— Да.
— Ну-ну. А почему здесь, — он развернул открытый блокнот лицом к пленнику, указал на бледно-серое печатное слово name, — письмо Белгрское, а все остальное написано по-нашему?
Никита молчал, не зная, что ответить. Вадимир смотрел долго и пристально. Наконец, вздохнул удрученно.
— С глаз! — И не успел еще пленник сообразить, что же имел в виду капитан, как два верных конвоира вновь подхватили его под руки и потащили обратно.
— Стойте! Да постойте же! — он едва не свернул себе шею, а Капитан даже не поднял голову. Он листал записную книжку.
Рабочий блокнот с десятком имен и номерами телефонов, с многочисленными набросками местности, чертежами, формулами и топографическими пометами. Мурашки пробегали по телу при мысли о том, что решит капитан Вадимир, взглянув на все это...
Пленные сидели на земле, скованные уже лишь за ноги, жадно ели что-то с круглых деревянных плошек, по несколько человек с каждой, только и видно было, что мелькающие руки. Взгляд невольно выхватил из толпы Сета. Тот помахал приветливо и улыбнулся. Это заставило Никиту замереть на полушаге.
– Давай, – ощутимый толчок в спину послал его дальше вперед, – Вишь? Дружки твои заждались. Радуются.
Его подвели к цепи. Один конвоир опустил руки на плечи и надавил, заставляя сесть, второй – нагнулся подобрать свободную пару кандалов. Тут-то Сет и залепил ему в лицо деревянным блюдом.
Не издав и звука, круто и по косой, солдат провернулся вокруг своей оси и упал тихо, не шевелясь. Второй, забыв о пленнике, кинулся на помощь товарищу. Цепь накрыла его лавиной. Отбросив еду, люди повскакивали с мест. Повалив солдата, они пинали его ногами. Не думая, Никита рванулся вперед, на помощь избиваемому человеку. Схватив за плечи, Сет с силой развернул его к обочине и лесу:
– Беги! Беги, ненормальный! Ради тебя старались же!
И он помчался, вспомнив о девочке. Позади послышался свист плети, стоны и сдавленные ругательства. Это солдаты навалились на цепь. А потом раздался вдруг резкий, короткий щелчок и мимо пронеслось с огромной скоростью, и волосы на затылке встали дыбом. Он нырнул вперед, покатившись, вновь вскочил на ноги и, петляя как заяц, стянул через голову, бросил наземь белую футболку. Он забыл об усталости и боли в ногах – щедром подарке дневного перехода. За его спиной слышались еще крики, но его было уже не догнать..Он пытался лишь не вилять больше. Потому что помнил, нужно найти дорогу обратно. Нужно найти девочку, и вернуться. Как можно скорей. Так скоро, как только можно.
Остановившись, наконец – сердце молотом бухало в ребра – он уперся руками в колени, пытаясь отдышаться, собраться с мыслями.
Ему надо было идти параллельно тракту, забирая чуть к нему, чтоб в итоге выйти на место стычки. Там осталось достаточно поломанных кустов и разбросанного сена, чтоб наверняка не проскочить мимо. Дальше – минут десять-пятнадцать через лес, хибара где-то совсем близко к дороге. Сориентировавшись на месте, он начнет искать девочку.
Но двинувшись в намеченном направлении, он вскоре понял, что не привык бродить по лесу с обнаженным торсом, будто тарзан. Было холодно. Когда зубы начали отплясывать четко различимый степ, он заставил себя расправить сведенные плечи, взмахнуть пару раз руками, развести ладони по широкой дуге, попрыгать и побежать. Тихой, неспешной трусцой, той, которая по преданию сжигает километры, а по существу помогает согреться и чуть продвинуться к намеченной цели. Было темно, он с трудом отличал ближайшие деревья от сплошной, неприступной стены леса. Как часто бывает глубокой летней ночью, ветер стих, смолк непрекращающийся шелест листьев, зато появилось множество других звуков. Журчали ручьи, редко капала собравшаяся на листьях вечерняя роса, пронзительно пищал разбуженный резким движением вздрогнувшего листа комар, оглушительно хлопнули крылья – темная тень оттенила глубокую синеву неба – треснула рядом ветка.