Первые дебаты по вопросам христианства связаны с именем ведущего теолога того времени. Гельвидий признавал, что у Иисуса, конечно, были братья; Епифаний утверждал, что они были сыновьями Иосифа от предыдущего брака; а последним прибежищем служит аргумент, который выдвинул Иероним, заявивший, что термин «брат» надо понимать как брат двоюродный. Несмотря на то что в Библии многократно упоминаются братья Христа, Библия Дуэ Римской католической церкви ясно указывает на предпочтительную трактовку этой проблемы, объясняя:
«…Гельвидий и другие еретики нечестиво утверждали, что благословенная Дева Мария имела других детей, кроме Христа».
Эти слова прямо противоречат тексту Евангелия от Матфея 13:55–56, где говорится:
«Не плотников ли он сын? Не его ли мать называется Мария, и братья его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры его не все ли между нами?»
Ответ издателей Библии Дуэ достаточно творческий, хотя и не очень убедительный для читателя, настроенного критически. Там говорится:
«Это были дети Марии… сестры нашей благословенной Девы и, следовательно, в соответствии с обычным стилем Святой Книги, они были названы братьями, то есть близкими родственниками нашего Спасителя».
Если бы в этом странном объяснении была хоть частица правды, то следовало отметить, что дед и бабушка Иисуса по материнской линии не слишком затрудняли себя поиском имен, назвав двух дочерей одним именем Мария. Однако в настоящее время практически общепризнанным является то, что Иисус имел братьев и сестер. Его младший брат Иаков пережил Иисуса приблизительно на тридцать лет, и, как мы покажем далее, именно он сохранил его истинное учение, чтобы оно со временем восторжествовало, несмотря на невероятное противодействие.
Теперь нам известно, что имеется большая разница между изначальной Иерусалимской церковью и возникшей позднее организацией, позаимствовавшей ее одежды после того, как первая Церковь была уничтожена во время войны с римлянами. Анализируя тексты авторов, которых Римская католическая церковь называет «первые отцы Церкви», и более поздних церковных вождей, мы были поражены сумятицей, недоразумениями и путаницей в мыслях, которые длятся веками. Натолкнулись мы и на примеры поразительной честности: папа Лев X (тот папа, который даровал королю Генриху VII титул «защитника веры») сказал, как отмечено в архивных записях:
«Он хорошо нам послужил, этот миф о Христе».
С момента падения Иерусалима в 70 году вера, называемая христианством, начала отдаляться от своего иудейского происхождения, и вскоре истинный облик ее героя Иешуа потерялся в наслоениях иностранных мифов и легенд. В повествование о человеке, который попытался стать царем, спасителем своего народа, были введены старые языческие истории. В Риме была позаимствована история о Ромуле и Реме, которые превратились в двух меньших по рангу богов, великих святых апостолов Петра и Павла. Бог солнца Сол родился 25 декабря, и эта дата была сочтена подходящим днем для рождения Христа, чтобы появление великих богов можно было праздновать в один и тот же день. Суббота была смещена на день бога солнца воскресенье, а символ солнца был помещен за головами бога и святых в виде нимбов.
Граждане Римской империи сочли новую религию и знакомой и несущей утешение: может быть, они не столь хорошо устроились в этой жизни, зато их ждет лучшая участь в жизни следующей. Как и большинство людей, во все времена они мало пользовались логикой, предпочитая ей эмоции, прося у своего (теперь уже единственного) Бога помощи во времена нужды, и восхваляли его, когда дела шли хорошо. Христианство стало культом скорее ритуала, чем идей, и теология взяла на себя функции политического контроля.
Римская империя была чрезвычайно успешным политическим образованием, но, несмотря на исключительную жестокость при удержании власти, вечно существовать не могла. Начав распадаться как культурная сила, империя обнаружила, что контроль за умами людей гораздо эффективнее простого владения их телами. Христианство дало Риму в руки инструмент для достижения беспрецедентного политического могущества, основанного на необразованных массах, которым была предложена лучшая жизнь после смерти, если они склонятся перед Христом. Томас Хоббс, философ XVII века и политический мыслитель, четко сформулировал, что представляла собой сложившаяся ситуация, когда сказал: