Она прошла в дом, и я последовал за ней.
— Избави Господи от официальных ленчей, Джонни. Человек должен питаться дома. И кроме того, я чувствовала себя там вовсе старухой. Матери других малышек сами ещё дети.
Разговаривая, Алиса прошла на кухню и остановилась, недоуменно глядя на стол.
— Я оставила его здесь, — сказала наконец она.
— Где?
— Вот тут, на этом месте. — Она указала пальцем.
— Черт побери! — с отчаянием крикнул я. — Но его здесь нет!
Алиса бросила на меня изумленный взгляд:
— Джонни, что произошло?
— Где этот проклятый ключ?
— Совсем не обязательно кричать, Джонни. Я же говорю, что положила его сюда, на этот стол.
— Но его здесь нет!
Что-то изменилось в Алисе. Её губы крепко сжались, и она негромко, но очень твердо сказала:
— У каждого есть предел терпения, Джонни. Мое терпение подошло к концу. Не лучше ли нам сесть, и ты расскажешь мне обо всем.
В своем рассказе я не упустил ничего. Когда я закончил, она развела руками и сказала:
— Что ж, каждой женщине, вероятно, предстоит рано или поздно узнать, что за человек её муж. — Она тяжело вздохнула. — Джонни, я всегда думала, что знаю своего мужа лучше, чем он сам себя. В твоей истории меня смущает только одно обстоятельство — эта женщина. Насчет себя я не строю иллюзий. Откровенно говоря, я никогда не была красавицей — невысокая, широкоплечая. И тем не менее я полагала, что нас связывают крепкие, надежные узы. Я бы не упала в обморок, узнав, что время от времени ты занимаешься на стороне тем же, что и другие мужчины.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, Джонни, что я имею в виду. Кажется, у мужчин это называется… Ну, в общем, тебе лучше знать. Иными словами, я могла бы понять, если бы ты забрался в постель к другой женщине, какими бы ни были твои мотивы. Но одуреть, как школьник при виде «девственницы», четырежды выходившей замуж и имеющей вместо мужа жирного каплуна… Мужа, который предлагает её другим, пока она ожидает в постели очередного клиента… Скажи, какого цвета у неё нижнее белье? Черное с кружевами?
— Я уже сказал, что не поднимался к ней. Я был пьян. Ты знаешь, что бывает с мужчиной, когда он напьется.
— По правде говоря, не совсем. Шекспир говорит, что у него сохраняется желание, но теряется способность. Именно это и случилось с тобой?
— Ничего со мной не случилось, Алиса, неужели ты не можешь понять, чем нам грозит эта история?
— Я пытаюсь, — терпеливо ответила она.
— Неужели ты не в состоянии забыть эту чертову бабу? Главное для нас — ключ.
— Не так легко забыть эту чертову бабу, Джонни.
— Ключ. Это единственное, что сейчас имеет значение. Мы должны его найти.
— Но зачем?
— Боже мой! Неужели начинать всё сначала? Они будут здесь через полчаса.
— А если ты не вернешь им ключ?
— Они не остановятся ни перед чем, Алиса. Повторяю: ни перед чем.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Что бы ни находилось в сейфе, это их забота, не твоя. Ты не крал у них ключа.
— Но это одно и то же.
— Отнюдь не одно и то же.
— Мы понапрасну тратим время, — умоляющим тоном сказал я, — надо немедленно приняться за поиски.
— Нет смысла искать, Джонни. Я точно помню, что положила его сюда. Вот сюда, на стол. Ты сам видишь, что его нет. Он исчез. Кто-то его взял.
— Кто?
— Как я могу знать, Джонни? Я отсутствовала несколько часов, а дверь была открыта. Любой, кто интересовался ключом, мог войти и забрать его.
— Почему ты не заперла дверь?
— Потому что никогда этого не делаю, Джонни. Ты знаешь. И пожалуйста, говори спокойнее. А если ты их боишься, позвони в полицию.
— Нет!
— Почему? Опасаешься, что тебя заподозрят в причастности к смерти этого человека, коменданта концлагеря? Забыла, как его фамилия.
— Шлакман.
— Да. Но что может быть нелепее подобных мыслей? Разве можно хоть на мгновение представить, что ты столкнул кого-то с платформы? Какое дурацкое опасение! В полиции скажут то же самое.
— Ты так думаешь? — воскликнул я. — Конечно, ты всегда права. А теперь почитай, что здесь написано.
Газета была при мне. Я быстро перелистал страницы и нашел заметку о происшествии в метро.
— Вот. Люди видели, что я столкнул его, и готовы подтвердить свои показания под присягой. Так и напечатано — черным по белому. Неужели ты полагаешь, что Монтец и Энди не учитывают всех обстоятельств?
Прочитав заметку, Алиса сказала:
— Но были и другие свидетели. Они рассказывают о произошедшем иначе.
— Отлично. Ты предлагаешь мне стать обвиняемым в убийстве и поставить свою жизнь в зависимость от того, что скажут свидетели. Великолепно. Особенно для Полли. Она будет расти и всем объяснять, что её отца арестовали за убийство, судили, но за недостаточностью улик оправдали. Или напротив, признали виновным в неумышленном убийстве, дали срок, и он вот-вот выйдет из тюрьмы. Ребенку подобная ситуация покажется чрезвычайно интересной.