Туннель увеличился в размере, и неровности стен сглаживались, пока проход не стал широким и высоким, как итальянская базилика в другом измерении. В полу была прорублена пара желобов, которые, как интуитивно понял Престин, были колеей для телег, вывозивших драгоценности их скалы.
Далрей еще раз призвал Престина к тишине. Он прижался к мягко изгибавшейся наружу стороне прохода, умолчав о том, что было в дальнем конце их поля зрения. Он пригнулся и осторожно двинулся вдоль выступавшей бриллиантовой стены. От переливающегося света у Престина заболели глаза. Он вытер слезы и почувствовал, как что-то непрерывно говорит ему о том, что он портит зрение. Он уперся обеими руками в стену и плотно закрыл глаза, медленно двигаясь вслед за Тодором Далреем.
Он наткнулся прямо на сильного охотника в зеленой одежде.
Его глаза открылись. Далрей толкнул его локтем и плечом, и он почти упал в нишу в стене. На скале виднелись следы резца, и упавшие драгоценности были разбросаны по полу. Поток шумов внезапно забил из-за поворота туннеля: грубые шаги, бряцанье металла, высокомерные, самоуверенные голоса, смеющиеся, беззаботные и властные.
Далрей почти прислонился своим бородатым лицом к лицу Престина.
— Забытые отпрыски стражников Хонши! Ради Амры, не дай никому из них уйти, если их больше двух. Держи.
Он сунул дротик в безвольно повисшие руки Престина.
Престину это не понравилось. Теперь казалось, что он сделал серьезную ошибку, вообще спустившись сюда. Шаги приближались; сильные самоуверенные голоса и бряцанье металла составляли глубокий диапазон с самонадеянными мысленными образами минуту назад. Если их было больше трех… да… Он сдерживал волнение. Это значило, что ему придется как минимум утихомирить навеки одного человека.
Далрей опустил свою холщовую сумку и запихнул ее подальше в нишу. Его тело напряглось и сконцентрировалось на одном объекте. Эти стражники Хонши — кто бы они ни были — не смогли бы найти у Далрея теплого приема.
Престин сглотнул и постарался забыть, что он цивилизованный человек из двадцатого века Европы и Америки; он пытался вместо этого представить, что он смертельный и кровожадный дикарь из палеолита, анахронически вооруженный ассегаем со стальным наконечником.
Из-за угла появилось три стражника. Далрей на одном дыхании выплюнул ругательство:
— Пардашкалот!
Оно звучало восхитительно непристойно. Стражники и сами выглядели непристойно. Их лица больше всего походили на лягушачьи, широкие и ухмыляющиеся, с широко расставленными глазами, плоскими клиновидными щеками, серо-желтыми с участками синевы вокруг челюстей. Они были от пяти до шести футов ростом, с короткими согнутыми ногами; они были мощными, мерзкими и в целом отвратительными. На них были металлические латы — из красноватого металла, который Престин счел больше похожим на медь, чем на бронзу — и высокие конические шлемы, имевшие красно-черную расцветку. С вершины каждого остроконечного шлема свисал пучок волос, все еще прикрепленный к клочку кожи. Они казались слишком маленькими, чтобы быть скальпами.
Далрей крикнул: «Хайа!» и нанес удар. Его дротик чисто прошел через бок нагрудника первого стражника; смертельный приговор этому Хонши был ясно написан внезапно окатившей руку охотника струей зеленого гноя.
У Хонши были мечи того же образца, что и меч Далрея, уже выхваченный им: короткие, широкие, листовидной формы, как греческие или кельтские мечи, они были удобны для вращения и метания, равно сбалансированные и для короткого рубящего удара по беззащитной шее, но не слишком хороши для открытой атаки на человека в латах. Более широкие, чем классический кельтский листовидный меч, они были и более неуклюжими. Престин набросился на второго Хонши, держа дротик, как винтовку со штыком. Его мысли вертелись вокруг желобов, о существовании которых он забыл.
Хонши издал глубокий гортанный звук. Его меч сверкнул, рванувшись вверх. Престин нанес удар; он почувствовал, как дротик пробил металл, начал проходить внутрь и затем изогнулся. Сила инерции пронесла его дальше, и он тяжело столкнулся с обороняющимся Хонши. Уголком глаза, отыскивая рукоять меча, он увидел, как меч Далрея поднялся, ударил и вышел обратно, оставив от лица третьего стражника кровавое месиво.
Худшее, что теперь могло случиться, это то, что этот второй стражник сбежит. Престин резко поднялся на колено и с трудом отпихнул его в сторону, опустив голову и быстро пронзив нагрудник твари, похожий в этот момент на переднего гребца в лодке.