— Если, — не слишком громко добавил Престин, — если она еще на борту.
С этого момента и до тех пор, пока Трайдент с легким толчком, от которого на мгновенье погас свет, не коснулся запасной полосы, внутренности самолета были обысканы, обысканы второй раз и затем еще раз обысканы.
Фритси нигде не было.
Исчезла.
Пропала.
Больше не числилась в списке пассажиров.
— Но, — произнесла бледная как мел Сибил. — Не могла же она просто раствориться в воздухе!
— Не могла, — сказал Престин. — Но она растворилась!
2
Наконец полиция закончила свои расспросы.
Наконец репортеры убрались прочь.
Наконец пассажирам с неохотой сказали, что они свободны.
Наконец — после долгого промежутка времени, проведенного в постоянном напряжении — Престин мог отоспаться.
Никто не знал, где была Фритси Апджон. Все сходились на том, что скорее всего, они этого никогда не узнают. Поисковые партии все еще отправлялись вдоль траектории полета, но то, что они случайно найдут ее, казалось маловероятным; от одного — единственного, легкого и хрупкого длинноногого тела свободное падение с такой высоты мало что оставит для опознания.
Но — что-то же должны были найти. Поисковые группы по отдельности продолжали исследование. И Роберт Инфэми Престин отправился спать.
Или, точнее, он пытался отправиться спать. В конце концов он отказался от тщетных попыток заснуть и отдал распоряжение сонному гостиничному швейцару принести ему в номер чашку кофе. В таких случаях когда время шло незаметно, ощущения сходились до минимума, и большими оставались лишь проблемы — он жалел о том, что бросил курить.
Утром, которое наступит очень скоро после того, что осталось от ночи, он должен будет заставить себя встряхнуться и пробежаться к выставке, где, как ожидается, он будет вести сознательную беседу об обходных реактивных двигателях, коэффициентах полезного действия, гировертикалях, самолетах с укороченным взлетом и обо всем прочем, что оставляет ему недостаток рабочих рук в его профессии. Он тяжело опустился в кресло и окинул удрученным взглядом комфортабельную спальню номера. Он чувствовал себя полностью угнетенным. Фритси ворвалась в его жизнь, принеся с собой дуновение надежды на то, что наконец… и вот она исчезла.
Но куда?
Люди просто так не исчезают из самолетов — во всяком случае, без какого бы то ни было ключа к разгадке их исчезновения.
Он не заметил, как она поднялась. Его спрашивали об этом снова и снова. НЕТ — он не знал, что она поднялась. Пытаясь одуревшим умом вспомнить это, он мог воскресить в памяти, как она говорила что-то, что-то светлое и scatty, и свой настолько же беззаботный ответ. Но они оба слегка дремали, с полузакрытыми глазами, частично отрезанные от внешнего мира. Нет — он не заметил, когда она ушла.
Он чувствовал, что он должен что-то сделать. Он чувствовал, что в этом была его вина. Он чувствовал — ладно, позволил себе в этот раз, R.I.P. - он чувствовал себя виновным.
Виновным, как все грешники в аду, вместе взятые.
Раздался телефонный звонок.
Он ответил «Pronto!» до того, как решил, что лучше притвориться, что он спит.
— Мистер Престин? — голос был твердый, но исчезающий, словно человек, бывший когда — то профессиональным певцом, потерял лучшую часть тембра своих голосовых связок.
— А… да — кто это?
— Вы меня не знаете, мистер Престин. Мое имя — Маклин. Дэвид Маклин. Я должен немедленно с вами увидеться.
— Прошу прощения, но вы ушли от вопроса…
— Это по поводу… э… исчезновения молодой леди.
— Возможно, мистер Маклин. Но я сегодня уже достаточно говорил об этом. Прошу прощения. Позвоните мне утром.
Он положил трубку. Телефон зазвонил опять, почти сразу же.
Он с раздражением схватил ее и крикнул:
— Послушайте! Я устал, я сегодня получил шок и пытаюсь заснуть. Вы оставите меня в покое или нет?
Голос, который он услышал в ответ, был сиплым, охрипшим, и напоминал одновременно шипение шампанского и рычание ручного леопарда.
— Вы это мне говорите?
— А… — сказал Престин, откашлявшись. — Прошу прощения. Я думал…
— Забудьте о том, что вы думали, Боб — я могу называть вас Боб, не так ли? — я вас прощаю на этот раз.
Он, как идиот, ответил:
— Спасибо.
— Я знаю, как вы, должно быть, страдаете, бедный мальчик. Я подумала, что просто обязана позвонить вам и сказать, насколько мне жаль. Вам, наверное, очень тяжело сейчас!
— Да… а… с кем я разговариваю?
Она влила больше улыбки в свой хриплый голос.