Зверь свернул карту и положил её в планшет. После этого взглянул на меня, усмехаясь доброй улыбкой голодной белой акулы, которая после недельного воздержания встретила упитанного дайвера.
— Выспался? — спросил он, — или любопытство замучило?
— Любопытство погубило кошку, — нравоучительно заметил Теодор, — или выражаясь более понятно: любопытной Варваре, на базаре нос оторвали.
— Я, как мне кажется, тоже во всём этом участвую, — буркнул я, ощущая, как бес противоречия стучится в стену осторожности, пытаясь вырваться наружу, — поэтому имею право знать хоть что-нибудь.
— Имеешь, — снисходительно бросил Теодор, — знай, что-нибудь.
Швед, по лошадиному заржал, ёрзая на своём месте.
— Твоё дело очень маленькое, — пояснил Зверь, — держать язык за зубами, таскать барахло и лишний раз не высовываться. Я просто поражаюсь, Теодор Емельянович, где вы умудрились насобирать подобных дегенератов. Будь моя воля…
Он не стал продолжать, но всё было понятно и так. Именно поэтому я ощущал, как моя неуверенность растёт с каждым километром. К счастью, для меня, Швед решил поучаствовать в разговоре, внести так сказать, посильную лепту. Похлопывая пальцами по баранке он обернулся, пытаясь поймать взгляд Зверя.
— Зверь, — бодро булькнул водитель, облизывая бульдожьи губы, — помнишь ту кобылу, с которой мы, прошлым летом отвисали в Анталии? Ну, ты ещё сказал, типа от неё пользы нет никакой, разве сифон подарит или ещё чего.
— Ну, помню, — угрюмо отозвался великан, — что с того? Ты за дорогой следи.
— Да слежу я, слежу, — Швед приходил во всё большее возбуждение, — так вот, отвалил я этой б…ди штукарь на прощание и послал её подальше. И что ты думаешь — неделю назад кто-то звонит мне на трубу, поднимаю — она. Давай тереть, типа залетела от меня и я, типа, торчу ей пять штук на её разбитую судьбу. Типа, если бабла не будет, то она застучит о наших развлечениях моей жене! Во сука! Ну я её, конкретно, посылаю, а она продолжает наезжать по полной программе.
— Очень содержательная история, — тяжело вздохнув, заметил Теодор и в этом, я с ним был абсолютно согласен, — да ещё и изложенная таким высоким штилем…Пушкин бы удавился. От зависти.
— Не го…Прошу прощения, — Швед довольно быстро учился на своих ошибках. Особенно под пристальным взглядом большого брата, — короче, достала меня эта падла. Не приведи — стуканёт жинке — кранты и домику, и тачке; тесть — мужик серьёзный, за дочкины страдания разорвёт попу на немецкий крест. Без наркоза, причём. Ну, лады, говорю, отвалю не пять — четыре, больше нет. Слышу: аж повизгивать начала, от радости. Ну подожди, думаю. Пробил адресок, взял плёточку и айда в гости. А она уже ждёт со своим новым хахалем, когда я ей свои кровно заработанные, притащу.
— По-моему, я уже слышал эту басню, — скучая, откликнулся Зверь и широко зевнул, — это, когда ты ей бутылку водки туда засунул?
— Не, — лысый гыгыкнул, очевидно вспомнив сей забавный эпизод, — то была подстилка Дятла, ну того, который держал Престиж. Он же тогда сам просил. А тут я захожу и как проторцевал заразу, она аж до стены сунулась. Ейный хахаль давай выпрыгивать, типа Ван-Дамм, пришлось и ему заехать. Потом, как ляпнулся — дал ему промеж ног, совсем притих. Ствол ей в рот засунул и спрашиваю: Ну сколько тебе, четыре или пять? — Швед причмокнул от удовольствия, — гляжу — обделалась, уже ничего не надо. Говорю: ну смотри, падла — это последний раз, ещё один залёт и некого будет предупреждать.
Внезапная сонливость накатила на меня точно каток асфальтоукладчика, и я сам не заметил, как провалился в глубокую дремоту. Поэтому окончание этой захватывающей истории оказалось навсегда покрыто мраком тайны.
Как ни странно, но я даже увидел сон.
Привиделся мне Фёдор, сидящий с лопатой на краю глубокой ямы. Сам я смотрел на него со дна этой самой ямы.
— Вот твои деньги, — сказал Федька и ткнул пальцем вниз, — забирай.
Глянув под ноги, я увидел огромное количество всевозможных денег, начиная от наших, деревянных и заканчивая какими — то, мне абсолютно неизвестными. Ощущая невероятную радость, я упал на колени и начал распихивать купюры по карманам. Однако проклятые бумажки ускользали из пальцев, точно живые и сколько я не старался — в ладонях было пусто. В этот момент, что — то больно ударило меня по затылку. Я поднял голову и обнаружил Фёдора, вовсю орудующего своим инструментом.