Сергей вернулся к Искре, поднял женщину на руки. Спина отозвалась ноющей болью в пояснице. Пень трухлявый! Неужели маг не в состоянии поддерживать собственное тело в приличной физической форме? Неужели для этого нет необходимых заклинаний? Или все дело в неумелом использовании магии?
Долго идти вдоль берега не получилось – вскоре ноги начали вязнуть в топком иле, сменившем песок. Пришлось подниматься по склону. Если бы не его каменистая основа, то тело господина Вятича издохло бы еще на середине подъема. А использовать магию Сергей не решился. До сих пор с ее помощью он лишь убивал или оборонялся. Нанести Искре, пусть и мертвой, дополнительные повреждения не хотелось.
Пятнадцать метров склона длились бесконечной чередой мелких шагов. И все же он добрался доверху.
— Ее душу забрали предки, ее тело заберу я, — услышал спокойный мужской голос.
От усталости Сергей даже не нашелся, что ответить.
В нескольких шагах от края склона, на двухколейной дороге, стояла деревянная повозка, запряженная мохноногим гнедым тяжеловозом. Возле повозки застыл человек. С беспристрастного, немного полноватого лица смотрели пронзительные черные глаза. На щеках незнакомца играл здоровый румянец, а под подобием коричневой рясы, подпоясанной веревкой, угадывался внушительный живот.
Сергею человек напомнил дородного монаха из какого‑нибудь небедствующего аббатства. Выбрался святой отец в город за пивом или какой снедью.
— Ты кто? — прохрипел Сергей, продолжая держать Искру на руках.
Удивительным образом одна бровь незнакомца сдвинулась к переносице, а вторая приподнялась. Он склонил голову набок, окинул Сергея недоуменным взглядом.
— Я Сборщик. И я помогу ее телу завершить земной путь.
— В виде безмозглого зомби? — зло спросил Сергей. После того что он успел увидеть в Доме Жизни и позже, на улицах города, судьба тела Искры представлялась ему весьма однозначной.
— Зомби? — Сборщик пригладил редкие волосы толстыми пальцами. — На все воля распорядителя Дома Жизни. Только он решает – как использовать новоприбывшее тело бездыханное.
— Ее надо похоронить, — упорствовал Сергей. — У вас есть Могильник. Я знаю.
— Есть, — кивнул Сборщик. — Но это тело кажется мне здоровым и весьма подходящим для дарования ему второй жизни.
Его глаза оценивающе пробежались по Искре.
— Она и без того пережила многое, чтобы страдать и после смерти.
— Страдать? — толстяк засмеялся, отчего румяные щеки запрыгали, будто пара бурдюков с вином. — Ее душа далеко отсюда. В краю предков. А тело – лишь оболочка, ничего более. Скажи мне, добрый человек, кто ты? Я чувствую смерть на тебе. Много смертей, но не ее.
— Побывали в старом городе. Познакомились со Смехачами. Я выжил, она – нет.
Сборщик резко посерьезнел.
— Открылся ход? Где?
— Нет. Нас сбросили в старый город. Выбрались через какую‑то нору. За нами не пройти.
— Ай–ай–ай, — поцокал языком толстяк. — Я провожу тело женщины в последний путь, а ты, добрый человек, сходи к Золотым башням. Подай прошение Большому Собранию. Им будет полезно напомнить о людоедах проклятых.
— Обязательно схожу, — кивнул Сергей. — Могу я проводить мою спутницу до Дома Жизни?
— С чего желание такое?
— Хочу поговорить с распорядителем насчет судьбы ее тела.
— Возражать не могу, — пожал плечами Сборщик. — Располагай ее в повозке, и в путь двинемся.
Сергей осторожно уложил тело Искры на дно повозки. Самые простые доски, даже немного подгнившие, но испещренные мельчайшими, аккуратно вырезанными письменами. Непонятными письменами. Сборщик, видя интерес неожиданного попутчика, пояснил:
— Дабы тела сохранить в виде надлежащем.
— Прошу прощения за несдержанность, — проговорил Сергей спустя несколько минут безмолвной поездки. — День выдался трудный.
— Поверь, добрый человек, сегодня ты доказал себе и всему миру, что предки еще не ждут тебя за своим столом. Их кубки не поднимутся в твою честь. Немногие спускались в старый город и возвращались на своих ногах. Подумай об этом.
— Подумаю, — поморщился Сергей. — Скажи, а как ты оказался рядом? Это не случайность, ведь так?
— Это провидение, — важно сообщил Сборщик, наставительно подняв указательный палец.
— А что будет с телами людоедов и их жертв? Там, внизу, очень много останков тел. Это не опасно?
— Это риск, на который мы вынуждены пойти. Мор в лету канул. Нет прежней надобности в обработке всех тел. Москвия еще не забыла тот ужас, что поднимался к ней из старого города. Смехачи – зло. Они должны быть уничтожены, а их жилища выжжены пламенем. Но не сейчас. Не сейчас.
— А вы уверены, что потом будет время?
— На все воля предков. Только им ведомы пути дня завтрашнего.
Сергей надеялся на другой ответ. Надеялся, что зацепит Сборщика, но тот, похоже, не терял бдительности и не собирался вступать в споры.
— Дивлюсь на тебя, добрый человек, — неожиданно продолжил толстяк. — Странно говоришь, странные вопросы задаешь. По моему разумению, нужно тебя сдать городской страже. Потолкуют с тобой по–свойски. Предки мне в свидетели, вроде и наш, а чужой.
Сергей напрягся. Он только немного пришел в себя – и что, снова драка? Благодушный толстяк не выглядел опасным, но полагаться на одну внешность глупо. Вряд ли, шатаясь по самым злачным местам и темным подворотням, Сборщики оставались всего лишь учтивыми собирателями трупов.
— Смерть на тебе, и смерть идет за тобой, — его голос звучал задумчиво.
— С удовольствием бы отвязался от нее, — буркнул Сергей. — Смерть не та подруга, с которой хочется идти об руку.
— Не всегда дано нам выбирать проводников наших.
— Так что со стражей? — хотелось поскорее расставить все точки над «i» и не коситься на каждое движение Сборщика, ожидая какой пакости.
Толстяк самодовольно усмехнулся:
— Не мне судить тебя, добрый человек. Предки рассудят, а я, если на то будет их воля, помогу твоему телу завершить земной путь. Но дам совет: не каждый станет выслушивать вопросы, не каждый после них займется своими делами. Люди не доверяют незнакомцам. А незнакомца, задающего глупые вопросы, проще на помост возвести. Ума ради.
— Видел уже такое, — поморщился Сергей. — Только на помосте была своя. Не очень ей это помогло.
— Знамо дело – знаний возжелала запретных. Вот и ты не желай большего, чем можешь съесть.
— Почему ты мне все это говоришь?
Сборщик сокрушенно помотал головой:
— Беда с тобой, добрый человек. Голосу разума не внемлешь…
Они обменялись еще несколькими ни к чему не обязывающими репликами и всю оставшуюся дорогу провели в молчании.
К Дому Жизни повозка подъехала довольно узкими, хотя и чистыми переулками. Здесь не было людей, редкие окна плотно закрыты ставнями и вроде бы даже заколочены. В просторном дворе, где с легкостью могло разместиться десять таких повозок, на какой приехали Сергей и Сборщик, царила тишина. Солнце уже покраснело и наполовину скрылось за домами, отчего по камню двора поползли длинные тени. Почти полная тишина. Звуки будто обходили это место стороной.
Сборщик слез с козел, кряхтя и охая, потянулся. Он настолько сильно отличался от того человека, с которым Сергей разговаривал во внутренних помещениях арены, что причислять их к владеющим одним ремеслом казалось совершенной глупостью. Между тем толстяк прошествовал к широким двустворчатым дверям, возле которых, внутри полукруглой арки, на веревочных растяжках висел гонг. Идеально начищенный металл отливал оранжевым. Почти зеркало, разве что сильно искажающее. Сборщик подхватил висящую тут же колотушку и от души ударил в блестящую тарелку. По двору раскатился низкий, насыщенный гул.