Патрик, конечно, повзрослел и возмужал, но это очень шло ему. Он стал даже более красивым, чем в то время, когда ему было двадцать пять! Волосы у него остались такими же густыми и непокорными — с единственной разницей, что их слегка тронула седина.
А его рот… О, несмотря на все тяжкие испытания, которые Патрик, судя по всему, перенес, его рот оставался таким, каким она навсегда запомнила его. И это было ужасно, потому что ее губы тут же приоткрылись в молчаливой мольбе, чтобы он дотронулся до них своими губами.
Ну хотя бы еще раз! — кричало ее изголодавшееся тело, и Мэри страшно боялась, что он услышит этот крик. Еще один раз, и этого будет достаточно. Я никогда не попрошу больше ни о чем…
Напуганная до глубины души охватившим ее желанием, Мэри чопорно заявила:
— Если бы я знала, что ты здесь…
— …То предпочла бы остаться наверху? — закончил он за нее, едва заметно пожав плечами. — Я мог бы сказать то же самое о себе, но это было бы неостроумно. Нравится нам это или нет, ты — здесь, я — здесь, и, похоже, придется признать присутствие друг друга.
Лучше бы он не пожимал плечами: тогда рубашка на его груди не распахнулась бы, и Мэри не пришлось бы отметить, что его грудь стала более выпуклой тех пор, когда она водила по ней руками в то лето, а живот остался точно таким же — плоским и твердым.
— Я хотела сказать, что не собиралась беспокоить тебя, — возразила она, тщательно обдумывая каждое свое слово, чтобы не попасть в ситуацию, с которой ей уже не удастся справиться. — Мы и так доставили тебе достаточно хлопот, вытащив из постели и заставив мчаться нам на помощь.
— Я ночная сова. И редко ложусь спать раньше часа, а то и двух ночи.
Ну вот, самое трудное позади. Они встретились лицом к лицу, обменялись обычными любезностями и оба благополучно пережили это суровое испытание. Теперь ей оставалось всего лишь с достоинством покинуть место действия, прежде чем ее неуправляемые эмоции не выдадут ее с головой.
— Как ты жила все эти годы, Мэри?
Она не ожидала этого вопроса и, вздрогнув, оглянулась. Патрик стоял совсем близко за ее спиной — настолько, что она сочла за благо обогнуть край стола.
— Хорошо, спасибо.
— А как твой муж?
— Муж?
На его губах промелькнула мимолетная усмешка.
— Ну, тот человек, за которого ты вышла замуж.
— Я… С ним тоже все в порядке.
Патрику не обязательно знать, что ее замужество осталось в прошлом. Да и вряд ли его это интересует: просто, будучи светским человеком, он задавал обычные, принятые в таких случаях вопросы. Так же решила держаться и она.
— Мне было очень жаль, когда я услышала о твоей жене.
Патрик опять как-то отстраненно пожал плечами.
— Такое случается, — ответил он столь безразличным тоном, что Мэри не могла не задаться вопросом: не выбросил ли он из своей жизни Лорейн с такой же легкостью, с которой когда-то выбросил и ее?
— По твоему тону можно заключить, что ее смерть была для тебя скорее неприятностью, чем трагедией, — с удивлением услышала она собственный ехидный голос.
Патрик сурово сжал губы. Сейчас можно было подумать, что он вообще не способен улыбаться.
— Не думаю, что должен оправдываться перед тобой в том, что я справился с трагедией в моей личной жизни, Мэри Клэр.
— А ты вообще никогда не думал о том, чтобы оправдываться передо мной!
Эти слова, полные горького упрека, вырвались у нее раньше, чем она смогла остановить их. Ей самой меньше всего хотелось воскрешать прошлое и напоминать ему о том, что она оказалась в его жизни ненужной женщиной…
Патрик нахмурился.
— Я надеялся, что ты все забыла, — сказал он. — Не могу понять, почему ты цепляешься за прошлое.
Ну конечно, он не может понять! Ведь это не он предложил кому-то в подарок свое сердце и получил его назад выжатым, как лимон, без какой-либо особой признательности. Он ушел невредимым, а она до сих пор не может излечиться от шрамов, которые сама же нанесла себе неумелой попыткой заставить его любить ее так, как она любила его…
А главное — у нее не было права в чем-то обвинять Патрика! Ведь он не имел ни малейшего представления о том, какую огромную цену ей пришлось заплатить за ту ночь. Пребывая в блаженном неведении, он пошел по жизни своей дорогой, женившись на женщине, которую выбрал для себя сам. Он оставил Мэри нести груз отчаяния в одиночестве, и поэтому она все-таки не могла не винить его.
— Я не цепляюсь, — ответила она холодно. — Я не вспоминала о тебе много лет, вплоть до сегодняшнего дня.
— Значит, ты была счастлива?
— Не делай вид, будто тебя это действительно интересует!