8
Жаль, что всего этого не видела Минна Стар: поступок Патрика вполне можно было счесть подвигом, учитывая дурной нрав кота. Даже Шанталь была тронута, хотя изо всех сил старалась не показывать этого. Однако Дороти не собиралась давать ей возможность выйти сухой из воды.
— Признайся, — проворчала она, когда Патрик вернулся, покрытый царапинами и славой, с Маратом под мышкой. — У тебя сердце становится как тряпка, когда дело касается животных, Шанталь Дюбуа, и так было всегда.
— Как тряпка? — Шанталь с удивлением посмотрела на нее. — Да ты совсем свихнулась на старости лет!
— Может быть, и так, — улыбнулась Дороти, предавшись воспоминаниям о прошлом. — Но я прекрасно помню то летнее утро много лет назад, когда я пошла собирать землянику и нашла мертвого олененка в тростнике на берегу реки. Бедный малыш, наверное, утонул, и я была вне себя от страха, что внуки пойдут купаться и натолкнутся на него — или, того хуже, на него натолкнешься ты, Шанталь.
Шанталь разглядывала ее с подозрением.
— Как это так получилось, что я никогда раньше не слышала этой истории, Дороти?
— Мы решили не говорить тебе…
— Мы? — переспросила Мэри, заинтригованная новой подробностью их семейной хроники.
— Твой дедушка и я, дорогая.
То выражение оскорбленного достоинства, которое Шанталь демонстрировала в первые дни своего пребывания в доме Мэйнов и которое постепенно начало исчезать, сейчас вернулось. Ее лицо казалось закованным в лед, но Дороти, видимо, ничего не замечала.
— Да, — продолжала она. — Я встретила его на тропинке к реке: он шел купаться, как делал это каждый день всю свою жизнь, если ты помнишь…
— Едва ли я нуждаюсь в том, чтобы мне напоминали о привычках моего мужа! — прошипела Шанталь.
Мэри вопросительно посмотрела на Патрика, и тот слегка пожал плечами. Судя по реакции ее бабушки, в этой истории было скрыто нечто большее, чем то, что лежало на поверхности. Но у Патрика, как и у нее, видимо, не было ни малейшего представления о том, что это могло быть.
— Он был прекрасным человеком, — мягко сказала Дороти, не обращая внимания на дрожащую от злости Шанталь. — И очень чувствительным. Он сразу заметил, как я расстроена, но еще больше он волновался из-за тебя, Шанталь. Ты тогда только что потеряла свою очередную любимицу — эту старую аристократическую сиамскую кошечку, которая ела только лучшую консервированную лососину, — и мы решили, что будет жестоко добавлять к твоему горю еще и это известие.
Поэтому твой муж выкопал могилку, и я помогла ему похоронить несчастного олененка. Несколькими неделями позже мы устроили на этом месте целую клумбу из калл и поклялись друг другу, что не расскажем нашу тайну никому. Но я не думаю, что он стал бы возражать против того, чтобы сейчас я поделилась этим с тобою.
Цветы до сих пор растут там, и они всегда напоминают мне, каким он был добрым и как сильно любил тебя. Мы с тобой были очень счастливыми женщинами, Шанталь! Что ж тут удивляться, что ни ты, ни я больше не взглянули на других мужчин после того, как потеряли своих мужей. — Она покачала головой и сморгнула слезинку. — Ну ладно, хватит об этом. Кто готов ужинать? На рыбный рынок сегодня завезли свежих крабов, и я купила достаточно, чтобы накормить целую армию.
Мэри подумала, что это звучит великолепно, и, судя по тому, как Патрик быстро вскочил на ноги, он думал точно так же. Но Шанталь не пошевелилась, как будто была высечена из камня. Ее взгляд был устремлен в одну точку, она, казалось, не замечала раскинувшегося перед ней сада.
— Бабушка! — Мэри коснулась ее плеча. — Вам нехорошо?
Услышав нотку тревоги в ее голосе, Патрик подошел поближе.
— Миссис Дюбуа, что-нибудь не так?
Шанталь медленно перевела взгляд с него на Дороти, и глаза ее при этом были темными от боли.
— Боюсь, что да, — сказала она. — Но уже слишком поздно что-либо предпринимать по этому поводу…
Врач в Патрике немедленно заявил о себе. Он проверил ее пульс, пощупал артерию на шее и снял с тормозов колеса инвалидной коляски.
— Что с ней? — прошептала Мэри, которой пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от них, пока он быстро катил коляску с ее бабушкой по направлению к дому.
— Пульс у нее частит, но не спрашивай меня, почему. Если бы я не был все время рядом с ней, я бы сказал, что она только что пробежала бегом целую милю.