И тут я задумался. Цеф местная голоногая братия не признает. Денег у меня нет.
– Роза Ренатовна!
– Да, Андрей.
– Не осталось ли у вас сдачи от покупок?
– Серебряная монета и немного меди.
– Одолжите мне, будьте так добры. Для расчета с нашим предприимчивым почтальоном и носильщиком.
Монеты перекочевали в мою ладонь. Надо же, за несколько минут я продвинулся семимильными шагами в деле усвоения директорского дела! Сначала с самоуверенной миной пообещал наемному работнику то, чего у меня нет. Потом изыскал скрытые резервы. И перекредитовался без малейшего понятия о том, исходя из какого источника дохода буду выплачивать долг. Так работает бизнес, малыш!
Но с небес на землю меня спустил внутренний цензор и беспощадный критик.
Раз,– договорился о встрече, предполагающий долгое ожидание, когда каждая минута на счету. Утром, когда Федор ринется в погоню, нам нужно быть как можно дальше от города.
Два,– на рынке я так и не продал ни одной вещи. Оставив баланс, где одной единицы не хватает до возрождения. Одной единицы,Карл!!! Не продал не из жадности. Просто по врожденному разгильдяйству!
– Три,– на кой ляд мне теперь скидочная карта Дилмара, если в течении месяца доступ к его замечательной торговой сети нам всем заказан!
«И вообще,– добавило издевки в интонацию альтер эго, у тебя ботинки грязные. И пованивают!»
Спорить не стал. Что по этому поводу говорят мудрецы? Правильно... Нужно изменить, что можешь изменить... И забить на то, до чего ручки коротки. А виноград зелен. Кажется, я что-то напутал, смешав всю мудрость в один компот. Пока не забродил он в голове, и крышечку не сорвало, нужно действовать. Предпринимать меры по изменению меняемого.
Начал с ботинок. Снял, раздвинул камыш, и сполоснул на мелком месте озера. Разводы грязи остались, но смрад от слизистой оболочки ловушки испарился. Уже неплохо. Насчет баланса, вынужденно относим к категории «зеленых виноградин», до которых лисе, несмотря на всю ее смекалку, не дотянуться. Ух ты, вырулил ассоциативный ряд, надо же! Делаем заметку на будущее. При первой же возможности дебет пополнить! Встреча. Со встречей поступим так.
– Люди! Выступаем! Эм, ты у нас самый резвый. И ко всему прочему, до сих пор не пересек черту. Дождешься пацана, отдашь ему это.
Попытался пересыпать медь из ладони в ладонь. Но не тут-то было. Пришлось передавать через Розу.
– А если возмущаться начнет, что мало?
– Скажешь, что конкретная сумма в договоре не обозначена!
Господи, еще один плюсик в директорское резюме. Проставлена галочка в компетенции «юридическое крючкотворство». И выдолблена еще одна ступенька в адское пекло.
– А если...
– Применишь санкции. В виде леща или пенделя.
Поощрение подчиненного к противоправным действиям. И этот, как его.. волюнтаризм!
– Все, мы выдвигаемся. С пути не собьешься, просто нагоняй нас вдоль берега.
Вдоль озера мы шли минут сорок. Нет, как ни нахваливал Михалыч местный воздух, а во время переходов все равно устается. Что, в целом, естественно. У меня организм от стресса еще отойти не успел, Коре надо бы восстановиться после ранения, у женщин возраст, Тома просто раскисла. Один Клим держится так, будто способен отмахать еще столько же, а сразу после в присядку плясать пойти!
– Кора, а как так получилось, что ты с Кожей и Афанасием в одной команде оказалась?
– Случайно. Сперва растерялась после переноса. После с дороги мы сбились... С Бельком. Зверь этот еще ревел страшно. А нам же не убежать от него было, в случае чего. Радовалась, когда на людей вышла. Я ж не знала тогда, кто они.
– Теперь узнала?
– Теперь да.
– Белек это имя мальчика?
– Вообще по документам он Бьорн.
– Звучит.
– Бьорн значит медведь вообще-то. От древнего корня «бер». В русском только в виде «берлоги» осталось. Логово бера. Зверь был грозный. Лишний раз опасались его по имени звать. Заменяли на «мед ведающий», любящий и знающий толк в меде. Так и повелось,– медведь.
– Надо же...
– Его отец так назвал. Но... не вышел из ребенка «Бьорн». Вышел «Белек».
– Михалыч надежный. Он за ним присмотрит.
– Знаю.
Разговор как-то сам собой иссяк, сошел на нет.
Пока мы с Климом ходили на разведку, он– налево, я– направо, преодолев полосу зарослей на удивление высокой осоки, группу нагнал Эм. Причем нагнал не один. К нашему общему изумлению, его сопровождал предприимчивый оборванец.
– Оплатой недоволен?
– Мог бы быть и пощедрее!– тут же не остался в долгу шкет.
– А далече ли ты намылился, синдбад-скороход?
– С вами я,– заявил твердо пацан.
– На кой ляд ты нам сдался?– совершенно не тактично сделал попытку отмежеваться от инициативного хлопчика я.
– Да уж всяко пригожусь!
Ответ был дан с таким снисхождением, будто не он напрашивался к нам в спутники, а я приполз к нему на коленях с мольбой не оставить нас, сирых и убогих, на произвол судьбы. Мне бы его убежденность при устройстве на работу! Вот, вот кому коучем на тренингах деньги лопатой грести можно!
– А что ты умеешь?
– Сейчас важнее, что я знаю. А вы не знаете.
– И какую же тайну тебе доверила Вселенная?
Тут, широкой грудью раздвинув осоку, появился и Клим.
– Там камень на распутье.
– Что за камень?
– Валун. Как в сказке. Туда пойдешь, сюда пойдешь...
Не став уточнять природу эзотерического знания мелкого афериста, я поспешил к валуну.
И впрямь, на граните обнаружились читаемые строчки. Вкупе с недвусмысленными стрелками они разъясняли предназначение трех грунтовых дорого, расходящихся от камня.
По пиликанию ноута я понял, что мы покинули нейтральную зону.
– Кузнец ваш плохой человек,– неожиданно выдал новый член отряда, не успели мы и десяти шагов от камня отойти.
– Почему это он наш?
– Ну вы же все не отсюда. Путешественники. Странники. Пришлые.
– И что?
– Вы всегда сами по себе. А горожане сами по себе.
– Допустим. Но ведь то, что мы разные, не делает нас всех плохими?
– Я и не говорю про всех. Если про всех,– то вы разные. Только странные очень. Вот зачем вам цеф нужен? Зачем за задания беретесь? Что за пиликающие доски на плече носите? Почему в Далмир вернуться не можете, раз пересекли черту?
– Много будешь знать, скоро состаришься!
– Ну, дядь! Ну скажи про цеф хотя-бы!
– Меня Андрей зовут. Можно и коротко. Ан.
– Меня Рош кличут.
– Ладно, Рош, попробую тебе ответить. Только вот ты мне сначала скажи,– а зачем тебе монета, что на мосту заколачивал?
– Да как– зачем?– от нелепости вопроса малец остановился даже.– Да с монетой я хоть в трактир. Хоть на постоялый двор. Хоть друга из кабалы вызволить, хоть тетке помочь с долгами рассчитаться! Она хоть и злючая, но родная кровь все-таки! Хоть в путешествие отправиться!
– Хорошо. С долгами рассчитался. Друзьям и родственникам помог. Попутешествовал и даже с мешком золота вернулся. Дальше что?
Рош задумался.
– Мешок золота. Это ж я дом смогу купить. Трактир сам открыть! Или в деревню, там корову заведу. Нет, две. А может стадо. Овец. Чтобы шерсть. Женюсь. Жена прясть под окном будет. И песни вечерами длинные петь.
– И все у тебя сложится на загляденье, как ты и хотел, верно?
– Ну... да.
– А теперь представь, что у большинства из путешественников уже есть свой дом в далеком городе. Или даже трактир. Или гостиница. Или домик в деревне, а рядом стадо коровье, ферма. А жена ждет у окна, детям сказки рассказывает, да рубашки на всех кроит. Представил?
– Вроде бы,– не слишком уверенно отозвался мальчишка.
– Так вот, попасть в тот далекий город, можно только накопив много-много цефа,– я понятия не имел, правду ли я говорю, или просто упиваюсь приступом творческого словоблудия. Но часть от истины точно в моих словах есть. Ведь говорил же Михалыч о восьми тысячах цеф для возвращения в поселок?– Поэтому для странников так и важен цеф.