– Зачем? Наше время ушло. Мы полностью исчерпали здесь свой потенциал. Пришли вы. Те, кто считает, что победитель получает все.
– Разве это не так?
– Не так.
– Люди отняли у вас центр города, загнав в резервации. Заставили подчиняться. Относятся к вам с презрением.
– А еще переделали три из четырех наших храмов в свои,– подсказал Фрейм.– Позаимствовали часть наших знаний. И пользуются ими в своих целях.
– Ну?– я не нашел ничего лучше, как выразить эмоции с помощью междометия.
– «Победители» стали пленниками Гарр-Оута. Город из мечты стал для них тюрьмой.
– Как это? Они что, не могут покинуть город?
– Не могут.
Я недоверчиво воззрился на гоблина. Лжет? Но какой этом смысл?
– Да горожане бы тут давно свихнулись!
– Сошли с ума?
– Да.
– У вас, людей, немало психологических защитных механизмов на сей счет.
– Например?
– Самообман. Здесь чуть ли не у каждого своя, индивидуальная легенда. Она абсолютно не стыкуется с легендами других. Но, каким-то совершенно непостижимым для меня образом, это не мешает вам ни верить в нее, ни вступать в устойчивые общественные связи.
« То есть россказни Степана об оставленном им крае изобилия всего лишь выдумка? Психологический костыль?»
– Еще абсурдная привычка пускать пыль в глаза. По здравому размышлению горожанам бы надо просить путешественников из Вольных Земель о помощи. А не делать вид всемогущих спонсоров.
– А хороших привычек за нами что, совсем не водится?– уныло осведомился я.
– Отчего же? Принимать радушно гостей вы умеете. Когда захотите,– прищурился хитро "прежний".
Глава 21. Фрейм
Глава 21. Фрейм
– Закат,– задумчиво проронил Фрейм.
– Закат,– согласился я. Солнце проложило красивую, хотя и тревожную, багряную дорожку по почти успокоившимся волнам.
– Па-бах,– вдалеке приглушенно взорвался возле ратуши фейерверк, распускаясь огненным цветком в небе. Гоблин не шелохнулся.
– Исаак не у тебя учился рыбачить?– озвучил первое, что пришло в голову.
– Я обычно не запоминаю имен искателей,– отозвался собеседник. И добавил, будто пробуя звуки на вкус,– Ант-рей.
– Фрейм, давай не будем ходить вокруг и около. Тем более, времени у меня, судя по всему, осталось немного.
– Осталось немного,– рефреном протянул ученый.
Багровый шар солнца вдалеке уже окунул краешек в волны. Словно невидимый исполин макнул печенье в чай. Или великий бог Ра увозил от нас огненную сферу за горизонт в своей лодке с низким бортом.
– Так о чем ты хотел поговорить со мной?
– Просто... поговорить.
– Точно не об этом?– я вытянул вперед руку. Рукав робы задрался, открывая корпус пип-боя.
Глаза Фрейма остановились. Совсем, как у моих соотечественников, когда те рассматривали видимый только ими интерфейс. На лице моего инопланетного знакомого отразилась внутренняя борьба.
– Это же гоблинская работа. Не так ли, Фрейм?
– Гремлинская,– поправил собеседник.
– В чем разница?
– Народ Феннатарра это гремлины.
– То есть ты,– гремлин? А гоблины? Та самая вторая цивилизация?
– Нет. Гоблины,– это выродившаяся ветвь гремлинов. Извращенная и исковерканная Рионой ветвь. Смотри,– он задрал рукав, демонстрируя уже замеченную мной то ли шерсть, то ли плесень. Сразу же вспомнилась такая же поросль на мордах существ, устроивших засаду в жучиной пещере.
– Что это?
– Признак перерождения. Еще несколько циклов и оно станет необратимым. Тех, кого еще можно назвать по праву гремлинами или «прежними» осталось мало. До обидного мало. И без... лекарства... мы обречены. Мы слишком увлеклись изменением собственной природы. А Риона охотно потакала нашим экспериментам и амбициям.
Я почувствовал, как сознание разделяется на два параллельных потока. Одна часть, эмоциональная, очарованная происходящим моментом, искренне сочувствовала одинокому гремлину. Другая, рациональная, азартно потирала ладошки, предвкушая получение уникального сценарного квеста.
– То есть, тебе знаком прибор?
– Естественно.
– И причина нашей встречи в нем?
– Причина в надежде. А, может быть, и в судьбе.
– Надежде на что?
– На то, что это ТОТ САМЫЙ наруч.
Хватит загадок и иносказаний. Я включил режим воспроизведения. Фрейм окаменел, жадно следя за сменяющими картинами.
– Это он,– потрясенно выдохнул торговец.
– Твоя надежда?
– Не только моя. Хотя и моя тоже. Жаль, что координаты не полные,– глаза гремлина возбужденно забегали, выдавая интенсивную работу мысли.
– Они полные,– я кратко изложил предысторию.
– Я в тебе не ошибся, Искатель,– представитель «прежних» явно решился на что-то.
– Но у меня нет карты с градуировкой...
– Считай, что уже есть!– оборвал он меня на полуслове. Из широкого рукава на миг показалась четырехпалая лапа и мимолетно, словно невзначай, коснулась наруча. Я мог бы поклясться, что успел различить на одном из пальцев копию наперстка Алисы! Вот это поворот!
– Коготь тоже наследие гремлинов?
– Вне сомнения!
– А это?– я протянул Фрейму камушек, прихваченный из чаши возле храма Совершенства.
– Это... это...,– гремлин замялся, подыскивая слова. И, пожалуй, впервые, я видел отражение смущения на его лице. Будто его застали за чем-то неподобающим или даже стыдным.
– Фрейм?
– Это Карта грибниц.
– Грибниц?
– Если ты обратил внимание на колонны храма и заметил лианы...
– Да-да, с бусинами ягод.
– Не ягод,– дальнейшие слова гремлин произносил нехотя, с усилием,– это защитные оболочки. Оболочки, предотвращающие онтогенез грибницы.
– То есть развитие растения в полноценный организм?
– Да. Так задумано. Для сдерживания.
– Сдерживания чего?
– Процессов эволюционного симбиоза.
– Эволюционного? Но ведь эволюция... это хорошо, да?
– Не всегда,– отвел глаза Фрейм. И спрятал руку в рукав.– Особенно, если эволюция проходит вне гомогенного ареала обитания. Последствия процессов произвольного скрещивания и взаимопроникновения свойств становятся мало предсказуемыми.
Кажется, я понял параллель. Не эти ли эксперименты над генетической природой превратили расу «прежних» в кровожадных и примитивных троглодитов? И, думается, старина Фрейм каким-то боком причастен к процессу...
– Ты можешь добавить мне ее в наруч?
Ученый глубоко вздохнул:
– Хорошо. Но только в качестве мест, которых следует избегать!
Он вновь использовал заостренный наперсток, обежав когтем рисунок на камне, приложил тот к пип-бою. Аппарат сдавленно пискнул. И поглотил голыш.
Ученый еще поколдовал над девайсом.
– Теперь, когда доберешься до лифта, прибор сам подскажет порядок действий.
– Покажешь, как вызвать карту?
Фрейм указал на нужную пиктограмму. Попрактиковавшись с минуту я перенял общий алгоритм управления. Хм-м... Не сложнее, чем со смартфоном, однако! Отметок оказалось не менее двух десятков. И одна особенная, пульсировала значком пентаграммы. Та самая, первоначальная, обозначающая лифт.
– Фрейм, куда я перенесусь, воспользовавшись координатами?
– В чертог Гьякурани.
– Это имя? Название места?
– И то. И другое. Ни то, ни другое.
– Говоришь загадками.
– Как бы тебе объяснить. В твоей культуре это Чаша Грааля. Или, может быть, дворец небожителей. Сфера Будды.
– Ладно. Пусть так. Но что я должен обнаружить в этом... святилище?
– Лекарство.
– Лекарство? Для тебя?
– И для меня тоже. Для всех. Панацею.
– Как оно выглядит? Сосуд? Сундук? Контейнер? Может быть цистерна? Или лабораторная пробирка?
– Нет, нет и нет! Я точно не знаю. Ответ в саркофаге древних.
– В саркофаге? Мне что, нужно будет взять его из рук мумии?
– Только в плохом варианте. В очень плохом,– насупился собеседник. И, совершенно неожиданно, попросил:– Покажи вторую руку.