- Чего такой надутый? Не понравился вчерашний праздник?
- Какой еще праздник, - прыснул Жак. - У нас такие праздники каждый день. Удивительно, как дед их переносит.
- Так это ж прекрасно, когда праздник каждый день. Такой и должна быть молодость, разве нет?
- Отец, мне не нравится это место. Давайте вернемся в Европу, наконец. Мы уже полгода в разъездах, разве вы не убедились, что ваши поиски бесполезны - человека, который вам нужен не найти.
- А я уверен в обратном, Жак. Его либо его детей мы определенно найдем здесь, в Тибете. Просто нужно подождать.
- И как долго вы собираетесь ждать?! - вспылил Жак. - Дедушка объяснил вам - в Китае война идет много лет, перебили кучу народа. Даже если нужный вам человек жив, он погибнет по дороге сюда - тибетцы открыто враждуют с китайцами, убивают любого, кто попадется на границе.
- Все так, но Линь прощелыга, каких свет не видывал, не думаю, что тибетцы смогут до него добраться, уж скорее сами себя перестреляют.
Жак вздохнул, присел в уголке на табуретку, та хрустнула и сломалась прямо под ним. Выругавшись он окинул полным ненависти взглядом деревянные стены, потолок и пол.
- Да как же вам не опостылело это место! - воскликнул он. - Какие бы обязательства вы не имели перед этим вашим китайцем, оно не стоит того, чтобы мучиться, жить в подобных клоповниках, крутиться с этими мерзкими узкоглазыми обезьянами!
- Ох, ты потише, а то мало ли - тут кто-нибудь говорит по-французски, - улыбнулся Луи, вспомнив, что и сам долгое время с брезгливостью и презрением относился к представителям монголоидной расы.
- Меня не жалко, так дело свое пожалейте, - не сдавался Жак. - Представьте, в каком упадке находятся наши магазины сейчас. Ими же никто толком не занимается. Клиенты уйдут к конкурентам!
- А когда мы вернемся с кучей тибетского антиквариата, снова прибегут к нам, да еще извиняться будут за то, что имели дело с какими-то пройдохами, которые содрали в три дорога за никчемные безделушки.
Жак всплеснул руками, видим, признавая поражение. Луи стало жаль сына, привыкшего к яркой городской жизни с балами, званными вечерами, встречами с миловидными француженками. Очевидно, последних юноше не хватало больше всего - местные девушки явно не вписывались в представления Жака о прекрасном поле, а с учетом его расистских наклонностей, пожалуй вызывали искреннее отторжение.
- Не расстраивайся, Жак. Обещаю, если до весны мы не наткнемся на след Линя, уедем отсюда до весны. К тому же, ты не справедлив, когда считаешь эту поездку моей очередной блажью. Видел, сколько вещей мы уже выкупили? Их будет еще больше, уж поверь мне. В двадцатые годы я приезжал сюда и прекрасно знаю, что местные крестьяне - люди практичные. Для них блюдо, изготовленное триста лет назад - просто предмет домашнего обихода, притом пришедший в негодность, который они охотно готовы обменять на новый. А местные таможенники люди еще более практичные и оценки стоимости твоего груза, пошлина на который отправится в казну правительства, предпочтут звонкую монету. Вести дела с настолько практичными людьми одно удовольствие. Притом удовольствие крайне выгодное. Поэтому, если тебе становится совсем уж тяжело, вспоминай о том, что прежде всего ты будущий продолжатель моего дела и как всякий антиквар готов терпеть бытовые неудобства ради приобретения исторических ценностей.
- Значит, раньше весны мы не уедем? - спросил приунывший Жак.
- Сожалею, но нет, - мягко отвел Луи.
Сын кивнул, направился к выходу, в дверях столкнулся со своим дедом. В отличие от Жака и Луи, Жан был как огурчик - свежий, умытый, причесанный, как всегда довольный собой и жизнью.
- Чего такой мрачный, Жак? Переживаешь, что проиграл деду в карты? Вместо того, чтобы дуться, о помощи попроси - человек я не посторонний, научу, как правильно кон разыгрывать.
- И вам доброе утро дедушка, - вяло произнес Жак и вышел из комнаты отца.
Старик проводил его неодобрительным взглядом.
- Похоже, мальчишка и от тебя и от меня понабрался только плохого, - заметил Жан. - Но по крайней мере слушает старших - когда прошу называть меня Корентином так и делает.
- Ты никак не угомонишься, отец, - хохотнул Луи.
- Ладно он, ты чего до сих пор валяешься, давно пора подниматься - нам ведь вместо тридцати километров придется все семьдесят отмотать.
- Почему? Я внимательно изучил карту, до той деревушки, о которой ты говорил...
- Сили, - подсказал Жан.
- Да, до Сили не больше тридцати. Понимаю, абсолютно доверять карте нельзя, но...
- Дело не в карте, а в самой Сили.
- А что с ней случилось?
- Опустела в один день. Ты застолья не любишь, а если бы знал, какую пользу приносят разговоры с пьяными местными, особенно когда сам ты гораздо трезвее, чем кажется окружающим, то не пренебрегал беседами за бутылкой спиртного. С месяц назад женщины из Сили перестали приходить на местные рынки. Большинству до этого дела не было, но один из уроженцев забеспокоился, выкроил время и сходил туда проведать своих. Знаешь что нашел? Пустые дома. Домашняя утварь, предметы гардероба, одежда - все на месте. Скот разбрелся, но какая-то часть продолжала наведываться к хозяйским домам в надежде быть накормленными. Такое ощущение, будто люди среди дня встали и ушли куда-то. Уже не первый случай, к слову. Мне об этом же еще до нашей с тобой встречи рассказывали, в начале лета. Поэтому идем не в Сили, а в Токо. Тоже старая деревня, крупная по местным меркам, улов будет богатым.
- Постой, отец. А что же произошло с жителями Сили? Неужели никто не станет выяснять?
- Сынок, - широко улыбнулся Жан. - Мы не в цивилизованном мире, где такими вещами занялись бы жандармы. Мы в центре варварского края, где царят законы дикой природы. Знаешь, сколько трупов я повидал за три года проживания здесь? Причем не просто трупов, а обглоданных падальщиками скелетов несчастливцев, попавших в лапы к не слишком любезным разбойникам? Тьму тьмущую. И знаешь, о чем думал, когда обнаруживал их? Хорошо, что это не я. Именно так, сынок. Ты ведь был здесь десять лет назад, видел, как в столице продаются украшения из человеческих костей. Кто-нибудь тогда боролся с этим? Черта с два. Каждый думал только об одном - хорошо, что это не мои кости.
- Неужели за десять лет ничего не переменилось?
- Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю - это дикий край, время здесь подобно не реке, но озеру - все застыло и останется в неизменном состоянии, пока кто-нибудь не выроет канал. Поэтому я и люблю эти края - только здесь можно познать истинную натуру человека, укрощенного за годы жизни в тепличных условиях. Единственный вывод, который мы должны сделать из слухов об этих двух деревня - на дорогах Тибета нужно быть осторожнее, лучше всего закончить в Каме и перебраться в другую провинцию.
- Это невозможно, Линь будет искать меня здесь.
- Опять со своими глупостями. Сгнил твой Линь в могиле давным-давно, - фыркнул Жан. - Собирайся и уходим, пойду твоего внука расшевелю. Ночевать у дороги, когда ходят такие тревожные слухи, опасно.
Луи подчинился, стал собираться. Вещей у него было много и каждый раз складывая их, он ругался на себя за непрактичность - ну зачем было брать столько барахла? Возможно отец был прав и годы жизни в тепличных условиях разнежили антиквара и в общем-то бесполезный в походе вещи теперь казались ему необходимыми.
Закончив, Луи вышел из комнаты, в помещении харчевни отыскал хозяина и расплатился с ним, стал дожидаться отца и Жака. Первым появился сын, старик же заставил себя ждать еще двадцать минут.
- Не ты пугал меня перспективами ночевки у дороги? - с упреком спросил его Луи.
Жан только подмигнул ему.
- Не ворчи. Вещи на телегу и в путь.
- Постой, ты поговорил с хозяином о Лине?
Жан вздохнул.
- Прямо сейчас собирался. Деньги давай, - протянул ладонь старик.
- Ну ты и скряга, - усмехнулся Луи и дал отцу пару медяшек.
Жан подошел к хозяину и сносно заговорил с ним на местном наречии:
- Сюда должен был приходить человек, представиться Линем и спрашивать Луи Бюстьена. Ты ничего об этом не слышал?