— Разве мы можем быть уверены на все сто, что это тот самый храм, Матаджи? — спросил Таарак.
— Ты забыл перевод текста с пластины, который сделал Шайни? — удивилась Прия. — «Ман Сингх говорит тебе — отринь ненависть и научись любить. Ищи храм мой семиярусный, и меня ты также найдешь». Этот храм построен Ман Сингхом и в нем когда-то было семь ярусов. Мы там, где и должны быть!
— А как насчет этой строки: «Когда творение и разрушение объединятся, и 894 будет безраздельно править, там, где кокосы и лотосы украшают мою корону, у реки я буду»?
— Храм был построен и разрушен в течение одного века. Один мусульманский правитель, щедрый, мудрый и веротерпимый, способствовал появлению этого замечательного сооружения, другой, фанатик своей веры, разрушил его. Это, скорее всего и есть объединение творения и разрушения.
— Но что означают слова о кокосах и лотосах, о короне и реке?
— Посмотри на потолок. Он представляет собой скульптурное изображение лотоса весом в несколько тонн.
Таарак поднял голову и действительно, увидел прекрасный цветок.
— Но где де кокосы? — не унимался он.
— Если внимательно разглядишь резьбу, то обнаружишь в ней и мотив лотоса, и мотив кокоса. И прежде чем ты задашь свой следующий вопрос, знай, мы находимся во Вриндаване, стоящем на берегу Ямуны, так что слова про реку тоже становятся понятны.
— Теперь все понятно, Матаджи. Все, кроме числа 894!
— Вот про это число ничего не могу сказать. Понятия не имею, что оно означает. Но всем остальным условиям храм соответствует, так что можешь быть спокоен — мы в нужном месте!
— Но с чего же мы начнем? Храм очень древний и очень большой.
— Первым местом, которое я хочу проверить, является гарбагриха, — уверенно сказала Прия.
— Час от часу не легче, — вздохнул Таарак. — Что такое гарбагриха?
— Гарбхагриха — это «святая святых» каждого индуистского храма, место, где находится идол, статуя божества или другой объект поклонения, — пояснила Прия. — «Гарбха» на санскрите означает «чрево», а «гриха» — «дом». Это самое сокровенное место храма, туда допускаются лишь храмовые священнослужители. Если в храме и хранилось что-либо драгоценного, то оно располагалось в гарбхагрихе.
— Где же расположена гарбхагриха этого храма? — спросил Таарак.
— В этом то и проблема, — вздохнула Прия. — То помещение, что является гарбхагрихой в настоящее время, ранее таковым не было.
— Но ведь все храмы должны строиться по канонам «Вастушастры»! Как же такая важная часть здания, как гарбхагриха, может быт в произвольном месте?
— В свое время англичане пытались начать ремонт и что-то перестроили по-своему, но потом бросили. Скорее всего, испугались, что стены обрушатся. Есть предание, что когда воины Аурангзебв разрушали храм, земля задрожала, и они в страхе за свою жизнь сбежали, не успев довести свое грязное дело до конца.
— Может быть, сохранились какие-нибудь записи, документы о том, где могла располагаться гарбхагриха? — предположил Таарак. — Те же жрецы храма не оставили воспоминаний?
— Нет. Среди строителей было много последователей Чайтаньи Махрабу, этого истового вишнуита из Бенгалии. Они же стали здесь священнослужителями. Но никаких документов они не оставили, — ответила Таараку Прия. — Но мы знаем, что храм в верхней проекции имеет форму креста. Предположим, что гарбхагриха находилась в центре, оттуда и начнем поиски.
Они бодро направились в сердце храма. Таараку пришлось включить фонарик, так как лучи света недостаточно освещали внутренности здания. Когда они достигли самого центра, Прия ахнула. Перед ними, на том месте, где наверняка стояла главная святыня храма, находилось углубление диаметром около метра, достаточно просторное, что бы туда поместились два человека.
— Кто-то опередил нас, — сердито пробормотала Прия, стоя на краю ямы.
Кто-то провел здесь достаточно большую работу. Глубиной яма была больше шести метров. Рядом лежало несколько куч выкопанной земли. Откуда-то с потолка свисала веревка, уходившая вглубь ямы.
— Если там что-то и было, то, наверняка, уже унесено, — голос Прии отражал бушевавший в ней гнев. — Но, тем не менее, спустимся туда, посмотрим.
Таарак взял в рот фонарик и начал спускаться по веревке первым. Прия последовала за ним. Как только ее ноги коснулись дна ямы, она принялась лихорадочно шарить руками по земле.