– Я знаю дорогу. – Снорри поднял красные глаза, выпятив челюсть – страшный как чёрт. – Давай ключ, живо, а потом можешь оставаться или уходить.
Я посмотрел на протянутую ко мне широкую ладонь и поджал губы.
– Я вызволял Хеннана из одной тюрьмы и безо всякой помощи штурмовал другую не для того, чтобы просто отдать тебе ключ, который мы все заслужили, все трое – я, ты и Туттугу. Я пришёл, чтобы спасти ваши жизни. И с учётом этого я мог бы просто уйти с ключом – многие сказали бы, что сейчас у меня на него немало прав. Поэтому меньшее, что ты мог бы сделать, это попросить, а не требовать, а ещё, блядь, продемонстрировать немного признательности. – О ругательстве я пожалел, как только оно слетело с моих губ. Частично из-за того, что принцу королевства не пристало унижать себя грязными разговорами с простолюдинами, но в основном потому, что солнечный свет полыхал на лезвии топора, закреплённого у него на спине кожаными ремнями, за которые я недавно заплатил.
Между нами повисла опасная тишина, от которой медленно напрягались все мои мышцы в ожидании неотвратимого удара. Снорри протянул ко мне руку, и я так сильно вздрогнул, что чуть не отбил её. Он взял меня за плечо, посмотрел мне в глаза своими голубыми глазами и вздохнул.
– Прости меня, Ял. Я не знаю, как ты до нас добрался, но это потребовало отваги и сноровки. Спасибо тебе за это. Туттугу будет рассказывать эту историю за столами Вальхаллы. Север этого не забудет. Ты настоящий друг, и я был неправ, когда так говорил с тобой.
Мы стояли так с минуту – он склонив голову, возвышаясь надо мной и держа тяжёлую руку у меня на плече, а я – раздуваясь от гордости. Некоторые люди могут буквально парой слов поднять настроение. Снорри был одним из них, и хотя я знал, как это работает, и уже видел такое раньше – оно всё равно работало.
Я положил ключ в раскрытую ладонь его второй руки, и его кулак сомкнулся. Ко мне немедленно пришло чувство потери, хотя я и знал, что эта штука в десять раз страшнее яда.
– Я должен это сделать, – сказал он, и говорил так искренне, что казалось, будто он и в самом деле должен.
Я попытался понять это. Он должен отнести ключ человеку, который отправил за ним убийц? Должен отнести ключ человеку, который так сильно в нём нуждается, что ради него добрался до викинга за тысячу миль? Снорри должен войти в логово смертоносного мага с абсурдно низкими шансами на победу… а "наградой" была открытая дверь в смерть и новые самоубийственные поиски, которые не принесут ему то, что он хочет?
– На самом деле не должен.
– Должен. И нет человека, с которым я охотнее отправился туда, чем ты, Ялан, принц Красной Марки. Но это мой путь, и я не буду никого просить разделить опасность. Я взял тебя на север против моих врагов, и не собираюсь вести тебя в Хель.
Чёрт меня подери, но оказалось, что мой рот открыт, и я собираюсь ему возразить. К счастью, мне удалось придушить дерзкое заявление, что я пойду с ним против всех орд подземного мира.
– Послушай. Келем хочет, чтобы ты пришёл к нему. Он толкал тебя на юг при помощи этой раны на боку. Он перекрыл тебе дверь в пещере Эридруина, и закроет любую, к какой бы ты ни пошёл. Ты же знаешь, он тянет тебя к себе. Боже, да ты вышел из той башни только из-за снов!
– Каких снов? – Кара подошла ближе, подняв брови.
Мои плечи поникли.
– Келем нанял повелителя снов, Сейджеса. Мы со Снорри встречались с ним в Анкрате. Он насылал на меня кошмары о Хеннане, пока я его не нашёл. Хеннан привёл меня к Снорри. Вот, я пошёл не из-за героизма. Я пришёл, потому что не мог спать. Несколько недель без сна любого заставят попробовать что угодно ради покоя.
– Недель? – Кара улыбнулась и отвернулась.
– Недель!
– Но нас схватили лишь пять дней назад, – сказала она.
Я уставился на её удалявшуюся спину, пытаясь заново взглянуть на себя. Возможно, всё-таки у меня есть совесть…
Снорри убрал руку с моего плеча и шагнул назад.
– Ял, мы оба знаем, что ключ это проклятие. В нём нет счастья, только обманы. Если отдашь его, то избавишь себя от стольких печалей, что и представить нельзя.
С сожалением в глазах он протянул мне ключ Локи.
– Но ты прав – ты его заслужил. У меня нет прав требовать его у тебя. – Кара резко обернулась и уставилась с такой энергией, что я подумал, она в любой миг может прыгнуть и выхватить у него ключ.
Часть меня подозревала, что Снорри прав, и мне нужно отказаться от ключа. Но всё равно, если меня и ждало будущее в Вермильоне, то скорее всего оно начиналось с того, как я передаю ключ Локи под попечение бабушки. И больше того, я просто не хотел от него отказываться.
Я взял у него ключ.
– Я не пойду в дверь, если мы её найдём. Но я пойду с тобой и пронесу эту ношу до конца. А если ты встанешь перед той дверью и попросишь меня открыть её… я открою. – Я произнёс эту речь отважно и мужественно, глядя ему в глаза. – Так поступил бы друг. – А ещё, двигаясь в неизвестном направлении, неплохо держаться поближе к викингу – это будет лучшей гарантией, что я не встречусь с властями Умбертиде, и меня не бросят обратно в тюрьму. Кара бросила на меня подозрительный взгляд, словно могла прочесть мои мысли, но если она и могла, то после стольких недель вожделения на лодке, её мнение обо мне не могло опуститься ещё ниже. Я обаятельно улыбнулся, хлопнул Хеннана по спине и пошёл вперёд, а ключ снова лежал глубоко в моём кармане.
– Куда ты идёшь? – Спросила Кара, когда я прошёл мимо неё. – Ты вроде сказал, что не знаешь дороги.
Тут она меня подловила, так что я свернул к реке и встал на колени, чтобы вымыть руки.
– Чистота – залог благочестия, уважаемая леди. И раз уж я остаюсь в компании язычников, то мне следует, по крайней мере, стараться смыть грязь.
Тем вечером мы разбили лагерь у реки, рядом с извилиной, где Умбер медленно течёт по своей пойме. Все мы воспользовались возможностью смыть большую часть тюремной грязи недельной давности. Мне пришлось несколько раз напоминать себе, что Кара – вероломная язычница и ведьма, присягнувшая тьме, поскольку даже сухой и грязной она выглядела чертовски привлекательно, и намного привлекательнее – мокрой и чистой. Как же давно у меня не было женщины. Такое случается, когда слишком сосредоточен на азартных играх. Это их единственный недостаток. Ну, если не считать проигрышей.
Я сказал "разбили лагерь", но точнее было бы сказать "улеглись в винограднике". К счастью, небо было чистым, а воздух тёплым от воспоминаний о дневной жаре. Кара сидела со Снорри, прочищала его раны и смазывала пастой из каких-то трав, найденных на берегу реки. Раны от наручников были глубокими, уродливыми, и могли загнить, если их не обработать. На жаре даже обработанные лекарем раны склонны загнивать, а если уж зараза попала в кровь, то она затащит тебя в могилу, кем бы ты ни был.
Кара не могла вылечить главную рану, которую викингу нанёс убийца, посланный Келемом. Видно было, что она не даёт ему покоя, и по тому, как он постоянно смотрел на юго-восток, было ясно, куда она его тянет. Я раздумывал, какая часть из его мыслей теперь принадлежит ему. Если Кара действительно отгородила Баракеля от Снорри, чтобы получить больше шансов наложить заклинания и украсть ключ, то она ему вдвойне навредила. Пока он был присягнувшим свету, его магия работала против раны. А без защиты инфекция присягнувшего камню будет только расти, пока либо не убьёт Снорри, либо не заставит его подчиниться.
Когда Кара закончила со Снорри, я попытался заставить её посмотреть мой нос – в конце концов, это она его сломала. Но она заявила, что нос не сломан, и, если уж на то пошло, это я должен лечить ей глаз.
– Это Ял тебе поставил? – Снорри оторвался от виноградин, которые пытался есть, морщась от того, что они в это время года такие кислые.
– Длинная история. – Я быстро лёг и уставился на первые звёзды, которые только-только начали пронзать тёмно-красное небо. Мои плечи горели в тех местах, где на них попала кровь Эдриса Дина, кожа начала покрываться волдырями и облезать, словно я слишком долго пробыл на солнце. Болело сильно, но я утешал себя мыслью, что некроманту, наверное, больнее. И если бы мне пришлось вылить на себя ещё галлон его крови, чтобы он точно помер, то такую цену стоило бы заплатить.