– Чёрт возьми. – У меня были вопросы, требовавшие ответов, и из отца их вытянуть было бы легче, чем у других. – Ладно… слушай, я собираюсь помыться и… постой, ты ведь не выбросил мою одежду?
– Я? – Дарин рассмеялся. – Зачем бы мне прикасаться к твоим павлиньим перьям? Насколько мне известно, всё на месте. Если только Балесса не взяла их себе, чтобы расчистить твои комнаты. Отец уж точно не стал бы отдавать таких распоряжений. В любом случае, мне пора. Я и так опаздываю. – Он кивнул своему человеку, и тот снова потащил сундук. – Навести нас, как будет возможность, и не зли Мартуса, у него плохое настроение. Бабушка назначила старшего брата Миши и Алена, нового лорда де Вира, капитаном пехоты, которую собирала последние несколько месяцев. А Мартус уже считал, что этот пост его. А потом ещё несколько дней назад какая-то новая напасть или оскорбление. Я не очень-то вникал… что-то насчёт громадного счёта от торговца. Кажется, его звали Оллус.
– Мэрес Аллус?
– Возможно. – Дарин повернулся к дверям. – Рад видеть тебя живым, братец. – Он махнул рукой и ушёл. А я стоял и смотрел, пока карета не увезла его из вида. Он даже не спросил, где я был…
Альфонс не отрывал взгляда от двери. Дубль, менее древний стражник, темнокожий парень с мешками под глазами, смотрел на меня с явным любопытством. Я стерпел эту дерзость. Приятно видеть, что по крайней мере один человек находил занимательным вернувшегося искателя приключений.
ДВАДЦАТЬ
Отец уехал в Рим, Дарин свалил в свою деревню с моей милой Мишей, а Мартус, получив мои посмертные игральные долги, вышел на тропу войны, так что у меня сейчас не оставалось семьи, которую можно было бы потчевать сагой о моём нежданном изгнании.
Я решил сидеть в доме и не высовываться, надеясь, что Мартус заплатит Мэресу мои долги, прежде чем узнает, что я не мёртв. Вернувшись в свои комнаты, я вызвал пару горничных потереть мне спинку и прочее, пока принимаю ванну, в которой так давно нуждался. Вода вскоре почернела, так что пришлось отправить Мэри подогреть ещё, пока Джейн помогала выбрать мне придворный наряд. В общем, возвращение на родину пока выглядело не очень-то утешительно, и даже горничные радовались не так сильно, как им следовало. Я немножко прижал Джейн, и она так оскорбилась, будто была принцессой! Из-за этого я вспомнил последнюю встреченную мной принцессу, потрясающую Катерину ап Скоррон, обладательницу весьма соблазнительного зада и жестокого левого колена. Воспоминание о том, как она применила то самое колено, убило всё настроение, и я отправил Джейн к её обязанностям, сказав, что оденусь и сам.
Казалось, всё не так, словно дворец был чужими ботинками, которые я надел по ошибке. Я пошёл в Стеклянную Палату – комнату, в которой какой-то предыдущий кардинал собрал коллекцию стеклянных изделий в высоких шкафах из затонувших городов Венеции и Атлантиды. Этой комнаты я избегал многие годы, после инцидента с боями на яйцах, из которого Мартус и Дарин как-то вышли безнаказанными и сговорились свалить всю вину на меня. Ну а теперь я ходил среди старых шкафов, и их забытое содержимое блестело всеми цветами от красного до фиолетового – меня вело какое-то старое воспоминание и вкус крови.
Пригнувшись в углу, я оттянул кусок незакреплённого плинтуса, и там, в маленькой ямке в штукатурке блестел покрытый рунами конус из орихалка, который выпал из руки матери, когда её убил Эдрис Дин. Когда меня выпустили из под опеки врача, только получив, наконец, возможность остаться одному, я отправился в Звёздную комнату, достал конус из-под дивана, куда его запнули, и спрятал его здесь. Меня никогда не беспокоила мысль, что Гариус захочет его вернуть, а он никогда не спрашивал. Возможно из-за того, что, спроси он, ему пришлось бы обвинить меня или мою мать в воровстве. Я спрятал орихалк и вытеснил воспоминание из памяти: и конус, и тайник, и всю эту ужасную историю. Пока магия крови Кары не пробудила эти воспоминания.
– Моё. – Я схватил конус, в моей руке он оказался таким холодным. Через ладонь запульсировал свет, плоть стала розовой, а кости пальцев казались чёрными прутьями. Я завернул его в платок и убрал глубоко в карман.
Потом встал, но остался на месте, невидяще уставившись в угол. Я говорю, "магия Кары", поскольку это её заклинание оживило старые воспоминания, её действия потревожили их покой, заставив вновь и вновь проигрываться в моей голове, подобно какому-то чудовищному спектаклю теней… но начал это ключ. Именно ключ Локи отомкнул всё это – вопреки совету я им воспользовался и открыл дверь в прошлое, которую теперь не мог закрыть. И тогда я подумал, как тяжело, наверное, закрыть дверь, которую собирался открыть Снорри.