Раско вернётся, когда решит, что пора продавать должникам еду и воду, то есть, возможно, часов через двенадцать. Я прислонился к стене и предложил Хеннану рассказать, как именно Снорри умудрился завести их всех в заточение.
– И как, чёрт возьми, ты их нашёл?
И Хеннан мне рассказал. Еда, которую он взял на кухнях Римского Зала, закончилась через два дня. Голодный и уставший, он уговорил подвезти его пару стариков, ехавших навестить родственников в Хемеро. Старики, казалось, взяли с собой в телеге все свои пожитки, но нашли местечко и для парня поверх всей кучи. Хеннан со своей стороны должен был приносить воду, собирать хворост, водить лошадей на выгон и выполнять разные мелкие поручения. На мой взгляд, старики просто сжалились над удивительно бледным беспризорником. В любом случае, благодаря им он без проблем оказался в десяти милях от флорентийской границы.
Просёлочными дорогами Хеннан перебрался через невидимую черту между двумя королевствами к месту, где его не завернули бы никакие стражники. В Умбертиде он прибыл загорелым и голодным, исчерпав последние припасы, с которыми его отправили пожилые благодетели. Путь в город лежал через канализацию – в Умбертиде хватает своих уличных детей, и новых не пропускают солдаты на воротах.
Когда Хеннан почти закончил рассказ о том, как он попал в город, я понял, в чём состоит настоящая проблема. От нахлынувшего понимания внутренности сжались, как от холода, и внезапно мне уже не хотелось задавать вопросы, требовавшие ответов.
Я выдавил из себя:
– Как давно тебя схватили?
Хеннан нахмурился в свете свечи.
– Не знаю. Здесь всё ощущается как вечность, и здесь нет дней.
– Предположи.
– За пару дней до тебя?
То тянущее чувство стало более свирепым, словно огромная рука пыталась вдавить меня в каменный пол. Я-то думал, он сидел в камере всё то время, что я был в Умбертиде.
– Но ты такой худой…
– Я жил на отбросах и спал на улицах… неделями. Снорри приехал не по дороге. То есть не сразу. Они взяли лодку ниже по реке…
– Селин? – Хитрые сволочи. Они не верили, что я буду молчать о ключе, и знали, что Красная Королева придёт за ними. И поступили, как поступают северяне. Вышли в море.
– Да, они нашли торговца, который довёз их до побережья на своём корабле. Только у них возникли проблемы, которые отняли много времени. Они сошли в каком-то порту на флорентийском побережье и пошли в Умбертиде. Я увидел, как они входят через ворота Эхо. Я часто спал там, на крыше.
– Так ты встретился с ними и…
– Солдаты схватили нас через несколько часов.
– Солдаты?
– Ну, во всяком случае, люди в мундирах, с мечами.
– И что ты сделал?
– Ничего. Кара сняла нам комнату, и мы отправились в таверну, а Снорри взял мне поесть. Они говорили о том, как найдут Келема, когда доберутся до его копей – Кара сказала, что они недалеко. А потом явились солдаты. Некоторых вырубил Снорри, и мы забаррикадировались в комнате. И тогда Кара убедила Снорри позволить ей спрятать ключ. Снорри сказал… Хеннан снова нахмурился, словно пытаясь вспомнить точные слова. – Спрячь его у парня. Ему понадобится что-нибудь, что можно им отдать.
– Чёрт. – Нехорошо. Совсем нехорошо.
– Что? Что случилось? – спросил Хеннан, будто бы мало случилось такого, из-за чего мне стоило ругаться всякий раз, как открываю рот.
– Если им нужен ключ, то довольно скоро они явятся сюда.
У Хеннана тут же появилась куча вопросов, но в кои-то веки благовидной лжи я придумать не мог, а правда была слишком отвратительной, чтобы ею делиться. Всё казалось не настолько срочным, когда я думал, что Золотой Дом неделями держал Снорри, не заглядывая в долговую тюрьму, чтобы допросить других пленников. Если они уже прождали три недели, то велики шансы, что прождут и ещё одну, и ещё. А теперь вопросы крутились в моей голове, и ответы были неприятными. Зачем они схватили Снорри, если не ради ключа? Что может быть опаснее, чем ключ, открывающий что угодно, в городе, где повсюду сейфы? Зачем Снорри отдавать ключ ребёнку? Потому что Снорри нужно было знать, что когда они придут допрашивать парня, у Хеннана найдётся то, что можно им отдать, а не подвергаться пыткам за информацию, которой у него нет. И самый крупный вопрос: сколько? Сколько продержатся северяне, пока банкиры не перестанут спрашивать вежливо и не вытащат раскалённое железо? Если бы речь шла обо мне, то я бы вывалил все секреты ещё прежде, чем они начали бы грубо со мной разговаривать. Их держали три дня. Если они задавали вопросы по-жёсткому, то никто не сможет продержаться дольше, даже Снорри.