Бригадир вышел вперёд, не сводя глаз с топора в руке Снорри. Он взглянул на потускневшие и подпорченные водой чернила на пергаменте и протянул руку, чтобы постукать ногтем по восковой печати. Потом бросил взгляд на грязные лохмотья, прилипшие к моему телу. – Не похоже, что вы владеете копями, принц…
– Принц Ялан Кендет, наследник Красной Королевы, и не пытайся притворяться, что не слышал о ней. – Я повысил голос почти до крика, что отлично работает, когда приказываешь лакеям. – И я выгляжу в точности как человек, который владеет такой выработанной бесполезной дырой, как Крптипа, которая не приносила прибыли уже шесть лет.
Бригадир помедлил, прикусив пересохшую верхнюю губу. Я смотрел, как он взвешивает разные возможности, вычисления были ясно видны в морщинах на его лбу.
– Вы правы, ваше величество. Я лично провожу вас вниз. Ночная смена поднимется через час, и тогда…
– Мы отправимся сейчас, и охраны не нужно. – Я пошёл в сторону входа в пещеру. Остальные присоединились ко мне. Далёкий лай быстро становился всё громче.
– Но… вы же заблудитесь! – Крикнул мне в спину бригадир.
– Сомневаюсь! В конце концов, это мои копи, а надо знать свои владения! – Проводник будет лишь удерживать нас в пределах мест, контролируемых компанией, и не больше нашего будет знать, как пройти в пещеры Келема.
– Вы даже фонари не возьмёте?
– Я… – Всегда нелегко проглотить гордость, особенно такую несносную, как моя. Но страх темноты победил, и резко развернувшись, я вернулся назад за тремя фонарями со стеклянными колпаками, висевшими на крюках под карнизом лачуги. Потом пошёл к остальным, и моё достоинство требовало не торопиться. Но собачий вой, который эти твари издают, завидев жертву, выбил из меня все остатки достоинства, и я, грохоча фонарями в руках, бросился ко входу в шахту.
Шаткие деревянные лестницы, связанные покрытыми солью верёвками, исчезали в каменистой глотке, зияющей в полу пещеры в пятидесяти ярдах от входа. Прямо над ней ослепительно голубым кругом пронзала крышу древняя дыра того же диаметра. Я сунул один фонарь Снорри, а другой Каре.
– Нет времени зажигать! Вниз! – И от страха перед гончими я помчался вперёд, таща Хеннана за собой. Меня не остановил даже зловещий треск лестницы под моим весом. Я в горячке карабкался вниз, а вокруг поднималась поглощавшая меня темнота. Вверху я услышал рычание, скрежет когтей по камню и рёв Снорри, страшнее, чем любого зверя. Что-то пролетело мимо меня, обдав ветерком. Собака, понадеялся я. Ещё немного ближе, и она сбила бы меня со ступенек.
Спустя целую вечность, содрав руки об непереносимо горячие ступеньки, покрытые солью, я спрыгнул на твёрдую землю.
– Вы спускаетесь? – Мои слова потерялись в пустоте наверху, тьму которой пронзал лишь единственный кусочек неба невероятно высоко вверху.
– Да. – Хеннан, где-то высоко.
– Да. – Голос Кары. Немного ближе. – У тебя есть орихалк?
Я отошёл от лестницы, освобождая ей место, и начал шарить по карманам в поисках металлического конуса. Только шагнув, я вступил в скользкую плохо пахнущую грязь и чуть не потерял равновесие. Орихалк никак не находился, и я уж думал, что потерял его в реке, пока пальцы не коснулись металла, который так сильно засверкал, что почти ослепил меня. Пульсирующее свечение открыло несколько фактов: во-первых, изгибы зада спускающейся по последним ступенькам Кары; во-вторых, останки большой тёмной гончей; и в-третьих, то, что я принял за грязь, оказалось внутренностями вышеупомянутой собаки – тварь разорвало при падении. Четвёртый и наименее приятный факт состоял в том, что это был далеко не конец нашего спуска, а скорее узкий уступ, с которого спускались новые лестницы. Весь этот уступ был меньше шести квадратных ярдов и по большей части покрыт месивом из собаки. Мои пятки стояли в дюйме от тёмного и бесконечного обрыва за моей спиной, и я от потрясения снова поскользнулся. Обе ноги вырвались из-под меня и свалились за край. Орихалк выпал из моей руки. Грудь с хрустом ударилась об камень, руки инстинктивно потянулись вперёд, пальцы искали, за что ухватиться, и целую секунду, за которую я чуть не обмочил штаны, я висел на углу планки, плотно прижавшись к обрыву, а мои ноги искали опору.