– Что ты сделал с моей дочерью? – Снорри подошёл к магу, подняв топор.
Тот, похоже, не слышал. Он встал, уставившись на свои руки.
– Столько лет прошло, а я даже не могу его взять… Видимо, это всё шуточки Локи. Но ты всё равно принесёшь его мне. Ты принесёшь мне этот ключ.
– Что ты с ней сделал? – Раньше я ещё не слышал, чтобы голос Снорри звучал так убийственно.
– Ты не можешь угрожать мне. Я мёртв. Я…
Топор Снорри срубил мужчине голову. Та ударилась об землю, отскочила и укатилась. Тело стояло так долго, что уж точно будет являться мне в кошмарах, а потом упало. Обрубок шеи оказался бледным и бескровным.
– Пошли. – Снорри начал спускаться в чёрную горловину пещеры, встав на четвереньки вперёд ногами, ища опоры, способные выдержать его вес. – Оставь его!
Я отвернулся от останков человека, призрака, эхо, кем бы он там ни был.
Снова усилился шёпот. Я слышал плач женщины, и этот звук скрежетал по моему разуму.
– Ял! – Крикнул мне Снорри.
– Я сказал, нет!
Я обернулся на голос. Посмотрел на отрубленную голову. Она таращилась на меня в ответ.
Я попытался заговорить, но вместо меня ответил голос, гораздо более глубокий, чем мой. Где-то глубоко под нами загромыхала земля, и камни, лежавшие десятки тысяч лет, заговорили разом, и это был не шёпот, а далёкий рёв.
– Что? – Я посмотрел туда, где висел Снорри, на его лице было написано недоумение.
– Лучше бегите. – Сказала голова на земле, её губы изгибались, а слова звучали внутри моего черепа.
До нас из глубины донёсся рёв и грохот падающих камней – ужасный скрежет, словно каменные зубы пожирали пространство.
– Бежим! – крикнул я, и сам последовал своему совету. Бросив последний взгляд на пещеру, я заметил, что Туттугу бежит следом за мной, а Снорри за его спиной всё ещё пытается выбраться из пропасти.
Я выбежал под свисавшим лишаем, и в меня тут же врезался Туттугу. От удара я отлетел в сторону и растянулся на земле, что, возможно, спасло мне жизнь, поскольку иначе от ужаса я бы самоубийственно побежал по круче в сторону фьорда.
– Быстрее! – прохрипел я, пытаясь вдохнуть воздуха в опустошённые лёгкие.
Мы с Туттугу, шатаясь, начали спускаться по склону, вцепившись друг в друга, а за нашими спинами вздымалось облако раздробленных в порошок камней. Мы упали на землю и оглянулись на пещеру, которая выдохнула пыль, словно какой-то громадный дракон, со свистом выпустивший дым из пасти. Нас затрясло от скрытого грома, эхом отразившегося в моей груди.
– Снорри? – спросил Туттугу, без надежды уставившись на вход в пещеру.
Я собирался покачать головой, но там из облака появилась серая с ног до головы фигура – это вышел плюющийся и кашляющий Снорри.
Он рухнул рядом с нами, и долгое время ни один из нас не произносил ни слова.
Наконец, когда последняя пыль опускалась на воду перед нами, я озвучил очевидное:
– Эту дверь теперь не откроет ни один ключ в мире.
ВОСЕМЬ
Мы снова плыли на юг вдоль побережья Норсхейма. Снорри, очевидно, оставалось лишь отправиться в пустоши Иттмира в далёком и негостеприимном королевстве Финн, или к отравленному озеру в ещё более далёком Скорроне. Так что он решил сперва найти Скилфу, как раньше и планировал. А пока его поиски давали больше вопросов, чем ответов.
Как и предыдущим вечером, когда мы плыли по фьорду от обрушившейся пещеры Эридруина, явилась Аслауг, и стала предостерегать меня от планов норсийца.
– Ключ ведёт Снорри и станет его погибелью, и погибелью любого, кто отправится с ним.
– Говорят, это ключ Локи, – ответил я. – Неужели ты не доверяешь своему отцу?
– Ха!
– Неужели дочь лжи не может разглядеть уловок отца?
– Да, я лгу. – Она улыбнулась такой улыбкой, которая заставляет мужчин улыбаться в ответ. – Но моя ложь – мелочь, по сравнению с той, что сплетает мой отец. Он может четырьмя словами отравить целый народ. – Она тронула руками моё лицо, прикосновение было сухим и прохладным. – Хотя ключ и открывает любую дверь, но он запирает тебя в твоей судьбе. Лучшие лжецы всегда говорят правду – они просто выбирают нужные её части. Например, я могу честно сказать тебе, что если будешь сражаться в равноденствие, то твоя армия победит – но, возможно, твоя армия будет в том месяце побеждать каждый день, а в равноденствие ты не выживешь и не увидишь бегство своего врага.
– Что ж, поверь мне, я собираюсь остаться в Вермильоне. Меня на порог Келема не затащить и лошадьми, хоть дикими, хоть прирученными.