– Стойте! – Я замялся, пытаясь собраться с мыслями. – Снорри!
– Что? – Он глянул через плечо.
– Некромантша. Она тоже здесь!
Снорри повернулся и пошёл за Карой, качая головой.
– Тогда лучше поспешить!
Я схватился обеими руками за вершину "утёса" и приготовился подняться, когда увидел рукоять своего меча за плечом Альрека. Он лежал на боку, недалеко от Кнуи. У того от головы выше носа остались только фрагменты черепа, волосы и мозги. Я помедлил. Этим мечом я убил своего первого человека, хотя и почти случайно – по крайней мере он был первым, кого я помнил. Я оставил зазубрины на этом мече, сражаясь в неравном бою в Чёрном форте, и по рукоять вогнал его в волка Фенриса. Никогда в своей жизни я не совершал ничего более мужественного, благородного и отважного, как в те минуты, когда держал в руках этот клинок.
Я сделал шаг в сторону Альрика. Ещё шаг. Пальцы его правой руки дёрнулись. И я побежал, словно за мной гнались все черти ада.
ДЕВЯТЬ
Глубокие овраги, вымытые дождём в древних застывших потоках лавы, привели нас в бухту, где на якоре стояла лодка Кары.
– Далеко до лодки-то, – сказал я, вглядываясь во мрак. Бегать в оврагах опасно весь день. Спускаться по склону в темноте – это всё равно, что напрашиваться на сломанную лодыжку. А теперь, тёмной ночью, Кара ждала, что я поплыву в сторону далёкого и чуть более тёмного клочка моря, который якобы был лодкой. Я видел лёгкое свечение волн, где пена бурлила вокруг зазубренных камней на месте берега, а дальше… ничего. – Очень, очень далеко!
Снорри рассмеялся, словно я удачно пошутил, и начал складывать оружие на маленький плотик, который Кара притянула к берегу, когда подошла. Я, содрогнувшись, обхватил себя руками. Снова начался дождь, хотя было так холодно, что я ожидал снега. И где-то там нас выслеживала некромантша… или уже выследила, и теперь наблюдает из-за камней. Где-то там Кнуи и Альрек ковыляют по нашим следам – изломанные, сочащиеся, наполненные тем жутким голодом, который охватывает людей, когда они возвращаются из смерти.
Пока остальные готовились, я с обычным молчаливым отвращением смотрел на море. Из-за облачной гряды показалась луна, которая бросала тусклый свет на зыбь океана, превращая прибой в белые ленты.
Похоже, Туттугу разделял некоторые из моих опасений, но у него, по крайней мере, как у моржа, имелся жир, который помогал сохранять тепло и добавлял плавучести. А мою способность плавать можно было точно описать словами "как топор".
– Я плохо держусь на воде.
– Ты и на земле-то неважно держишься, – фыркнул Снорри.
– Мы подплывём ближе. – Кара глянула в мою сторону. – Сейчас прилив, так что могу подогнать её ближе.
Итак, сложив одежду плотными тюками на плот, один за другим они вошли в прибой и отплыли в сторону лодки. Туттугу плыл последним, и, судя по его совсем не викингским взвизгам и охам, легко можно было догадаться, насколько вода ледяная.
Я стоял один на берегу, слушая звуки волн, ветра и дождя. Леденящие капли щекотали мне шею, волосы лезли в глаза, и те части моего тела, которые ещё не онемели от холода, болели, ныли, пульсировали и горели от боли. Лунный свет раскрашивал в чёрно-серебристые цвета скалистые склоны за галькой, рисуя беспорядочный узор, в который мои страхи встраивали медленное приближение восставших из мёртвых ужасов. Возможно, из тех тёмных впадин прямо сейчас наблюдала некромантша, или Эдрис безмолвными жестами направлял хардассцев в мою сторону… Облака поглотили луну, ослепив меня.
Норсийцам понадобилось гораздо больше времени, чем мне казалось разумным, но наконец я услышал крик Снорри. Снова вышла луна, выглянув в пробитую ветром дыру в облаках, и из темноты показалась лодка, выделявшаяся на серебристом фоне. Судно Кары выглядело намного более пригодным для плавания, чем лодка Снорри: длиннее, элегантнее и с более глубоким корпусом. Снорри перестал грести ярдах в пятидесяти от берега и скрытых под водой камней. Высокая мачта и свёрнутые паруса покачивались вперёд-назад; под лодкой перекатывались волны, готовясь разбиться о берег.
– Ял! Давай сюда! – Прогремел над водой голос Снорри.
Я стоял, не желая лезть в воду, и смотрел, как буруны разбиваются, обрушиваются пеной и отступают, цепляясь за гальку. А ещё дальше в море вода плясала от дождя.
– Ял!
В конце концов один страх вытеснил другой. Оказалось, я больше боюсь того, что могло под покровом темноты спуститься с гор, чем того, что могло шнырять под волнами. Я бросился в прибой, громко ругаясь от поразительного холода, и попытался тонуть в направлении лодки.