Снорри надавил, и спустя мгновение игла стёрла с моего языка все протесты. Затем Кара вытащила сталь. Тогда-то и начало болеть – словно игла задела маленькие кости ладони.
– Ялан, теперь сконцентрируйся! Это очень важно. – Она сжала моё лицо своими вероломными руками. Возможно, потом она говорила что-то ещё, но к тому времени я совершенно ослаб.
Я лечу. Или я – небо. Это одно и то же. День заканчивается, и земля далеко подо мной изгибается, опускается и поднимается. Горы по-прежнему ловят солнце, леса скрылись в тени, бегут реки, или тащатся, каждая в соответствии со своей природой, но все направляются к морю. Вдалеке лежит сморщенный от угасающего света океан.
Ниже.
Зелёные от посевов равнины внизу сменяются засушливыми холмами с каменными гребнями. Клубы дыма, скрученные ветром, пронзают воздух, словно нити. Поля почернели там, где их уничтожил огонь. Лес на много акров вокруг полыхает.
Ниже.
На высоком гребне раскинулся замок, на господствующей высоте над двумя долинами, которые тянутся в сторону плодородных земель. Замок огромен, его внешняя стена толще дома, выше деревьев, и в неё встроены семь круглых башен. Внутри этого периметра стоит маленький городок из камня и кирпичей Зодчих. Дальше идёт вторая стена, толщиной в несколько ярдов и выше первой, а за этой стеной казармы, оружейные, колодец и цитадель. Её я узнаю́ – или мне кажется, что узнаю. Она напоминает мне башню Амерот, которая стоит на краю Скорпионов – гряды холмов, охватывающей с двух сторон район, где встречаются Красная Марка, Словен и Флоренция. Я как-то бывал в той башне. Мне было лет десять. Отец отвёз Мартуса служить оруженосцем лорда Марсдена, у которого здесь жила семья. Мы с Дарином потащились с ним в рамках нашего обучения. Башня была самым высоким строением из всех, что я видел. И до сих пор это так. Работа Зодчих. Уродливое прямоугольное строение из литого камня, без окон и без узоров. Я вспомнил, что вокруг там повсюду валялись булыжники, а в миле от башни стояла деревня. Местные слишком боялись призраков, чтобы селиться поблизости. Мы с Дарином поехали верхом в холмы, поскольку всё ещё были молоды, и нам ещё нравилось исследовать и играть. Помню, на камнях виднелись явные следы огня. Геометрические узоры на них я понять не мог.
Ниже.
Возле замка расположилась лагерем армия, выстроенная для осады. Такая большая армия, что палатки разных отрядов раскрашивают землю, словно зерновые на огромных полях. Лошади для их кавалерии стоят в загонах тысячами. Леса вырублены для постройки машин, которые ожидают на переднем крае войска. Перед каждой навалены пирамиды камней высотой в десять, двадцать, тридцать ярдов. Рычаги требушетов, катапульт и мангонелей отведены назад, заряжены, готовы к обстрелу.
Ниже.
Вонь и какофония орды нестерпимы. Такая толкучка людей и животных на таком маленьком участке. На участках выше стоят шатры, украшенные гребнями с гербами. Это великие дома Словена. Сильные мира сего явились со своими рыцарями и рекрутами. В лесу штандартов видны гербы знати из Загра, Зюйд-Рейха, и даже Майяра. Здесь никак не меньше тридцати тысяч человек. А может и все пятьдесят.
Я падаю. Падаю. В сторону внешней стены. Невидимый, опускаюсь среди войск, собравшихся на самой западной башне. Здесь сотня лучников, на них гладкие железные шлемы с пластинчатыми назатыльниками, кольчужные капюшоны, кожаные куртки с пришитыми железными пластинами, юбки из усеянных железными заклёпками кожаных полос. Я видел такие доспехи на стойках в длинной галерее Римского зала. За одним таким костюмом, стоявшим у западной лестницы, я прятался в детстве и выскакивал, пугая горничных.
В передней части башни стоит скорпион, направленный между зубцами башни в далёких врагов. Команда скорпиона стоит на почтительном расстоянии, а прямо за машиной маленькая группа знати обсуждает какой-то вопрос.
В следующий миг я уже стою среди них. Рядом со мной огромный воин в тяжёлом помятом бехтерце, сделанном в старинном стиле из чёрного железа. Воин оглядывается в мою сторону, но смотрит сквозь меня.
– Мы сможем продержаться до подкрепления. Если не больше пары месяцев, то продержимся, – говорит он. У него яростные тёмные глаза на грубом лице, чёрная щетина на длинном подбородке, разделённом бледным шрамом.