Бабушка снова здесь. Алиса Кендет, принцесса Красной Марки, которой нет и двадцати, с палашом в руке, в помятых доспехах со стёртой позолотой и отколотой эмалью в тех местах, где удары помяли кирасу. В её глазах тот же стальной взгляд, какой был, когда она пустила стрелу в сердце своей сестры. Она выше меня, а Улламер Контаф в своей демонически-чёрной туркменской броне возвышается и над ней. От его переносицы до уголка рта идёт багровая рана.
Вершину башни усеивают осколки камней и куски зубцов стен. На стенах стоят солдаты, уже не так густо, как в прошлый раз. Мертвецы сложены возле лестницы в башню. Две кучи мертвецов: в одной люди в алой форме Марки, в другой более разнообразные. Там лежат люди Словена, вместе с воинами Майара. Вон там рыцарь Зюйд-Рейха, а на нём растянулись два воина Загра с синими татуировками оберегов на лицах, которые так нравятся этим людям. Был приступ, недавно отбитый. Я подумал, сколько ещё переломанных врагов лежат в кучах у основания башни, среди обломков лестниц и верёвок…
– Надо отходить за вторую стену. – Рана Контафа раскрывается, когда он говорит. Через окровавленную щёку я вижу его зубы.
– Нет, – говорит Алиса.
– Принцесса, мы слишком сильно растянулись. – В его голосе нет жара, только беспокойство. – Этот замок должно защищать больше человек.
– Мне не интересно удержать этот замок. Я собираюсь уничтожить Кёрвица и дать знать царю, что на этот раз он свои силы переоценил.
– Принцесса! – Теперь раздражение. – Среди наших возможностей атаки никогда не было. Это…
– Это единственная возможность. – Она направляется в сторону лестницы. Зовёт Контафа через плечо. – Соберите пять сотен лучших из лучших к цитадели. Выбирайте по мастерству, а не по крови. Мне нужны воины. Новых аристократов отец может наделать куда легче, чем новых воинов.
– Цитадель, ваше высочество? – Раздражение сменяется замешательством. – Мы можем удерживать вторую стену. По крайней мере, несколько недель. Цитадель должна стать нашей последней…
Алиса Кендет поворачивается на верхней ступеньке и смотрит на него.
– Мы не можем позволить им занять внешние башни. Приведите мне пять сотен и прикажите удерживать башни. Если это значит сдать стены между ними – так тому и быть.
Контаф бледнеет, словно его полоснуло лезвие ужасной мысли, которое сильнее клинка обезобразило лицо.
Я следую за бабушкой по лестнице, вьющейся в центре башни – это широкое строение со множеством этажей. Вниз, мимо комнат, казарм, арсеналов. И ещё ниже, через второй слой, уже из литого камня – это древняя башня размером поменьше, скрытая в толще более нового сооружения. Спиральная лестница расширяется в зигзагообразный пролёт, изгибающийся на литых опорах. Она кажется иллюзорной, и даже призраком я боюсь на неё вставать. Каждая ступенька всего лишь пластина – сквозь них всё видно, сквозь лестницу до пролёта под ней… но всё равно, она простояла тут тысячу лет, если не больше, и не обвалится сейчас под тяжестью моего воображения. Мы спускаемся в башню Зодчих, мимо железных дверей, мимо деревянных дверей, окованных сталью, мимо троицы дворцовых стражников Красной Марки и приходим в комнату – это идеальный куб, в котором стоит машина. Она больше королевского экипажа, сделана из серебристой стали, испускает тусклый свет и дрожит от слабой, но несомненной вибрации, словно где-то глубоко внутри дышит какой-то огромный спящий зверь.
Алиса прижимает руки к серебристому металлу. Наклоняется, словно позволив себе быть уставшей в этом уединённом месте. Прижимает лоб к холодной стали Зодчих, закрыв глаза, и тёмно-рыжие волосы падают ей на лицо.
Спустя мгновение она уже целенаправленно шагает вон из комнаты, кивнув стражникам, которые собираются закрыть дверь. Длинный коридор ведёт её к воротам главной башни.
Я следую за ней на выход. Со всех сторон люди кланяются. Её сопровождает отряд из шести солдат, оставивших для этого службу в башне. Мы идём по широкому проходу через город, втиснутый между внешней и внутренней стенами замка. Здесь стоят дома людей, живущих в замке – рабочей силы, которая обеспечивает этот замок, благодаря которой на столе есть еда, на плечах защитников есть одежда, между камнями – раствор, и масло в шестерёнках военных машин. Тут и там я вижу урон, причинённый камнями, брошенными снаружи, но это место построено, чтобы выстоять. Прочное. Стойкое. И люди здесь демонстрируют те же качества. Здесь нет отчаяния, пока. Когда мимо проходит принцесса Алиса, несутся приветственные крики. В одном месте на улице стоят торговые прилавки, и через толпу нам приходится идти медленнее. Когда наши пути пересекаются с обитателями замка, какой-то инстинкт разводит их в стороны. Меня они не видят и не слышат, но шестое чувство не даёт нам сталкиваться.