— Тсс… все хорошо, — бормотал Алекс, продолжая мягкими нежными движениями ласкать ее.
Постепенно Натали удалось справиться со слезами. Все уже в прошлом, сказала она себе. Гринфилд всего лишь теплое тело, близость которого расслабляет и успокаивает. Щекой она прижималась к сердцу Алекса, слушала его глухие удары, впадая в гипнотическое оцепенение от ритмичных движений его пальцев, продолжающих ласкать ее.
Натали овладела томительная слабость, ее потянуло в сон, и она провалилась в забытье. Она так и не узнала, что Гринфилд поудобнее уложил ее на подушки, заботливо накрыл одеялом, отвел упавшие на лоб пряди волос. Натали не узнала, что, допивая в одиночестве «Шардоне», он смотрел на нее. Не узнала, что, выйдя на веранду коттеджа, Алекс поднял голову к звездам — холодным колючим серебряным точечкам на черном бездонном небе — и в глубокой тоске швырнул в ночь пустую бутылку.
Натали проснулась оттого, что кто-то гладил ее по щеке и, открыв глаза, увидела сидящего рядом Алекса в купальном халате, благоухающего лосьоном после бритья. Его черные волосы были еще влажными, смуглая от загара кожа блестела. Темные глаза внимательно наблюдали за ней.
— Пора вставать, — тихо сказал Гринфилд и кивнул на прикроватную тумбочку. — Я принес вам кофе.
Натали смутилась, увидев, что заснула в его кровати. Еще большое смущение охватило ее при воспоминании о ночных рыданиях.
— Прошу прощения, — пролепетала она, отводя глаза и делая попытку встать. — Я не собиралась… то есть…
— Все в порядке. И можно не спешить. Только семь часов. Я разбудил вас так рано, потому что хотел, чтобы до завтрака мы успели поговорить.
Я не готова к разговору, мелькнула в голове Натали паническая мысль. Мне нужно время прийти в себя.
— Да, сэр, — пролепетала она. — Если позволите, когда я оденусь.
Алекс нахмурился, с трудом сдерживая нетерпение. Но все же встал, засунул руки в карманы купального халата и вышел.
В изножье кровати Натали увидела свой халатик. Гринфилд принес его, так же, как кофе. И то, и другое было знаками внимания, которого она не ожидала от Алекса.
Встав с постели, Натали накинула халат и огляделась в поисках одежды. Ее нигде не было. Так же, как и заколок. Прихватив чашку с кофе, Натали заторопилась в свою комнату, где обнаружила вещи, аккуратно разложенные на кровати. Не веря своим глазам, она удивленно покачала головой. Нет, ей никогда не понять Алекса Гринфилда. Этот человек полон противоречий. Высокомерие и заботливость существуют в нем бок о бок и не мешают друг другу.
Одним глотком покончив с кофе, Натали направилась в ванную. Сегодня последний день, напомнила она себе. Я слишком увлеклась боссом, что совершенно ни к чему. Пора браться за ум. Хуже всего, что я расплакалась у него на глазах. И теперь достойно уйти из его жизни мне будет труднее. Но сделать это совершенно необходимо, если я хочу сохранить самоуважение…
Горькая ирония заключалась в том, что, стоя под душем и смывая с тела остатки «Шардоне», Натали находилась во власти воспоминаний о прошлой ночи. Случившееся нельзя назвать любовью, но настолько ее напоминает, что это буквально сводит с ума.
Выбравшись из-под душа, Натали наконец решила взять себя в руки, с силой расчесала волосы, жалея, что не может так же правильно уложить свои воспоминания. У Натали дрожали руки, когда она делала макияж, но в конце концов она справилась и с этой задачей. Затем она вспомнила об очках и о том, что Алекс бесцеремонно реквизировал их. Придется снова идти в его спальню!
Ее рассеянный взгляд случайно наткнулся на очки, лежащие на тумбочке у кровати. Значит, Алекс позаботился и об этом. Ну конечно, он помнит обо всем, у него не мозг, а вычислительная машина.
Схватив очки, Натали водрузила их на нос. Затем уложила вещи в сумку, застегнула молнию. Вот и все, подумала она. Очередная глава жизни подошла к концу. Две главы уложились всего в неделю. Но, по крайней мере, эту она сможет закончить в присущем ей стиле. Который нравится Алексу. Она не унизит ни себя, ни его. Натали решительно вышла из комнаты.
Она нашла босса в точно такой же позе, что и прошлым утром: он стоял в дверях веранды, глядя на залитую ярким утренним светом лужайку. Сегодня на нем был светлосерый костюм, великолепно обрисовывавший сильную фигуру.