В конце дома у стены приткнулся ржавый велосипед с мотором, купленный в сытые двадцатые годы и брошенный в голодные тридцатые, после того как агент по оценке имущества безработных оценил его слишком высоко и хозяину велосипеда выгоднее было избавиться от него. Но Брайн разъезжал на нем из страны в страну, таская его за руль, и мотор — гудящий голос самого Брайна — ревел, преодолевая горные кручи, знакомые Брайну по книжкам с картинками, и давил ведьм, которых показывала ему в журналах его приятельница Эми Тайр. Однажды в карнавальную ночь, устроенную городом с пятьюстами тысячами населения, он отправился, уже без велосипеда, в конец улицы, где жгли костры, орали и шумели. Брайн, прижимаясь к стенам домов, попытался пробраться дальше, но на углу наткнулся лишь на другой такой же костер. Треск, взрывы ракет — от жара на складе лопнуло стекло, огонь освободил лежавшие тюками кружева от их изысканных узоров, и тогда пожарные машины, настоящие страшилища, наполнили улицу водой и паром и заставили Брайна вернуться под укрытие своего двухкомнатного домишка.
Мир был для него реальностью лишь в пределах радиуса собственного видения, и он не заметил ничего, что не укладывалось в его слабой ребячьей голове. Как-то утром он проснулся и обнаружил, что у него есть сестра, но он осознал этот факт лишь после того, как она научилась ползать и, добравшись до его бумажного аэроплана, разорвала его в клочки. Он не знал, что у него есть отец, знал только, что какой-то человек (а что такое «человек»?) постоянно сидит сгорбившись у каминной решетки и, если подойти к нему слишком близко, может с поразительной быстротой пустить в ход кулаки. Но однажды, зайдя с улицы в дом, Брайн увидел, что мать, громко причитая, стоит, наклонившись над ведром, и со лба у нее капает кровь.
— Гляди, что сделал твой отец! — выкрикнула она. — Ботинком запустил!
И вот так, слыша громкий плач и глядя на ведро, куда капала кровь, он узнал, что такое отец.
Как-то в четыре часа утра в гостиной соседнего дома рухнул потолок и провалился в комнату нижнего этажа — грохот был, как от землетрясения. Одному из тех, кто еще плыл на железном плоту мертвого сна, сломало руку, другому поранило лицо. Тут как раз подоспел день выдачи пособия по безработице, и Ситон, не желая, чтобы его семья оказалась погребенной под грудой кирпичей и гнилых балок, выложил шесть шиллингов и перебрался в другой, такой же ветхий, но еще не предназначенный для сноса дом на Маунт-стрит. Предварительно Эбб Фаулер подделал ему запись об уплате за старую квартиру в расчетной книжке.
Вечером, когда ключи от нового жилища уже были у него в кармане, Ситон подозвал Брайна, игравшего на полу костяшками домино.
— Видишь, сынок? Знаешь, что это такое? Нет? Так вот, это расчетная книжка.
Он протянул сыну книжку на ладони, желтой от дешевых сигарет «Жимолость».
— Да, пап.
— Ну, бери. Да не урони ты, поганец. Теперь тащи к огню и бросай. Вроде ты ее нечаянно обронил.
Подойдя к камину на два шага, Брайн швырнул в него книжку и смотрел, как огонь пожирает бумагу.
— Так, молодец: делаешь, что тебе велят, — сказал Ситон. — Получишь от меня сигаретную картинку.
— Аферист ты, — вставила Вера. — Засадят тебя, дождешься.
— Ну что ж, — улыбнулся Ситон, довольный своей дерзостью. — Они там знают, где меня разыскать.
«Прогулку при луне» наметили, сверившись предварительно по календарю Старого Мура[1], на самую темную ночь в месяце.
Ситон заключил прочный союз с Эббом Фаулером; у того семья тоже кормилась лишь на пособие, и он готов был тащить одну из тележек Ситона, при условии что и Ситон окажет ему такую же услугу, когда настанет черед Фаулеров совершить «прогулку при луне» — сбежать ночью с квартиры. Не отличаясь особой грамотностью, Ситон не сумел бы проделать необходимую операцию с расчетной книжкой Эбба Фаулера, но Эбб Фаулер по этой части был большим ловкачом и докой, смог бы справиться и сам.
Пожитки погрузили на две тележки, где вскоре выросли настоящие небоскребы из мебели — цементом для скрепления служили бельевые веревки. Фаулер, крякнув, рванул тележку с обочины тротуара так, что колеса затарахтели по булыжной мостовой. Ситон велел жене катить детскую коляску и, так же крякнув, таким же рывком сдвинул свою тележку.
1
Английский астрономический календарь-альманах, впервые изданный в XV веке.