«Жеребцы часто убивают жеребят, если они не их дети. Да, я боюсь его».
— Он не Кеплиан, — успокаивающе объяснила Элири. — И, мне кажется, он не просто конь. Он — нечто гораздо большее. Не думаю, чтобы он причинил вред Хилану или кому-нибудь из нас.
И, точно услышав её слова, огромный зверь шагнул к ним. Царственная голова склонилась, мягкий нос обнюхал жеребёнка. Слегка отодвинулся, снова успокаивающе прикоснулся к жеребёнку, а потом жеребец отскочил, развернулся, скрылся в расщелине и остановился по ту сторону, дожидаясь их решения. И прежде чем кто-либо из взрослых успел сдвинуться с места, Хилан, подражая ему, дугой изогнул маленькую шею и поскакал следом. Руны засияли ярче, Тарна с беспокойством посмотрела на них.
«Что, если они не признают меня? »
— Тогда мы поищем приюта где-нибудь в другом месте.
Элири чувствовала страх кобылы, но впереди их ждал Хилан. Тарна не могла не ответить на этот безмолвный призыв и медленно, шаг за шагом, направилась к расщелине. Руны снова засияли ярче, однако цвет их слегка изменился на более серебристый. Девушка всем своим существом ощущала, какого усилия стоило Тарне двигаться вперёд — как будто та преодолевала сопротивление воды. Не раздумывая, Элири прикоснулась к её сознанию, успокаивая, подбадривая. Как только между ними возникла связь, сопротивление, которое испытывала Тарна, исчезло. Кобыла тут же рванулась вперёд, к сыну, и нежно прикоснулась к нему мордой.
Когда мимо рун проходила Элири, они снова ярко вспыхнули. По ту сторону расщелины оказался широкий каньон, и жеребец поскакал туда. В дальнем конце он остановился, встал на дыбы и громко, требовательно заржал. Мощный звук эхом отразился от утёсов. Это было предупреждение без слов: им не следует идти дальше, пока их не позовут. И тут жеребец исчез. Элири в огорчении рванулась вперёд. Её кулон, подарок Кинана… Неужели она потеряла его?
Он лежал, полускрытый сочной травой, крошечные сапфировые глаза мерцали в солнечном свете. Девушка со вздохом облегчения подняла кулон и снова продела шнурок сквозь кольцо. Немного странно было вот так просто носить его на шее, как обычное украшение, — ведь теперь она знала, кем он мог стать. Но «оживить» его было способно только её желание, это не вызывало сомнений.
Элири посмотрела в дальний конец каньона, запретный для них. Там мерцало туманное золотистое марево, которое, казалось, источало силу. Конечно, она будет держаться подальше от него; это явно не то место, куда следовало соваться без приглашения.
Девушка обежала взглядом остальную часть каньона. Похоже, здесь когда-то жили люди. Она увидела траву, более сочную и густую, чем та, что росла снаружи. Посаженные рядами вдоль скалистых утёсов фруктовые деревья и ягодные кусты. Ягодные кусты! Это напомнило ей кое о чём. Засмеявшись, Элири достала из седельной сумки маленькие ростки, который возила с собой. Не откладывая в долгий ящик, выкопала квадрат дёрна среди других кустов. Любовно посадила кустики, стараясь, чтобы они не нарушали ряда. Вода? Оглянувшись, она заметила, что Хилан опустил голову; было даже слышно, как он пьёт. Интересно, что он там нашёл? Элири подбежала к нему и ужасно удивилась, увидев изумительной работы резную каменную чашу, куда стекала вода из родника, полускрытого высокой, по колено, травой. Поразительнее всего было то, что, казалось, вода из родника течёт вверх по склону холма.
Девушка измерила расстояние пальцами и убедилась, что не ошиблась.
Ну и ладно. Важно, что вода течёт, а как и почему — стоит ли ломать голову? Есть и другие дела. Она достала из сумки и съела немного сушёного мяса. Сейчас ей совсем не хотелось охотиться; сейчас ей хотелось одного — облазить все вокруг и рассмотреть как следует. В разгар лета не пересохла вода, и не пожухла трава, все цвело и благоухало. И в самом деле, подходящее место. Но зачем и кто позвал их сюда? Возможно, ответ скрывает золотистый туман. Она подождёт; раньше или позже всё выяснится. У неё мелькнула мысль — здесь можно никуда не спешить. Покой этого места медленно, но верно уже начинал пронизывать всё её существо. Элири обогнула очередной утёс и… отпрянула, коротко вскрикнув. Боги, ведь это же человеческое жильё!
Потом она пригляделась внимательнее и усмехнулась. Дверные проёмы зияли чёрными дырами, сами двери валялись рядом — петли сгнили и больше не держали их. Внутри на каменных полах громоздились кучи листьев. Сколько времени должно пройти, чтобы обвалились двери, подумала девушка? Однако родник все ещё бил. Уцелели и массивные каменные плиты стены, тщательно подогнанные друг к другу и, похоже, не скреплённые никаким раствором. Только деревянные двери упали, а их, без сомнения, можно будет повесить на место.
Элири подошла ближе и остановилась у входа. Будет ли радо ей это покинутое жилище? Она мягко провела рукой по каменному дверному косяку. На нём тут же вспыхнули отсвечивающие голубым руны. Девушка не знала, что они означают, но чувствовала исходящее от них успокаивающее тепло. Точно рука, протянутая желанному гостю. Остановившись в дверном проёме, она сказала, надеясь, что её слова будут услышаны и встречены доброжелательно:
— Тот, кто правит этим местом, благодарю тебя за кров. Ни я, ни мои друзья не причиним вреда твоему владению. Я пришла с миром.
Руны засияли чуть ярче, Элири восприняла это как ответ. Она бестрепетно переступила порог и оказалась в огромном зале. Посреди стоял высокий старинный стол, вырезанный из дерева, которого ей раньше не приходилось видеть. Пыль лежала на нём толстым слоем, но, когда девушка стёрла её, дерево так и засияло — полированное, красновато-золотистое; казалось, сверкало каждое его волоконце. У самой дальней стены стояли резные кресла из того же дерева.
Позади стола у стены громоздились два высоких камина. Какая сложная и тонкая работа, подумала Элири! Или всё это было создано с помощью силы? Рядом с одним из каминов вода тонкой струйкой бежала в каменную чашу. Девушка подошла ближе. На цепочке из серебряных звеньев всё ещё висела вырезанная из рога кружка. Элири наклонилась, внимательно вглядываясь в это сооружение. Вода накапливалась в чаше, но выходного отверстия не было. Откуда она стекала, куда уходила? Мягкий плеск заставил её ощутить жажду. Девушка взяла кружку, наполнила её, выпила и подняла приветственным жестом, обращённым к полутёмному залу. Была ли это просто игра воображения или и впрямь среди теней возникло какое-то ответное движение?
Элири решила, что не стоит спрашивать ни о чём. Она была уверена, что ей не собираются причинить вреда. А раз так, было бы невоспитанно задавать вопросы, с чем бы ей ни пришлось столкнуться. Она будет вежливой, как положено гостю, и подождёт, пока её пригласят туда, где туман.
Между тем девушка чувствовала сильный голод и усталость. Она вернулась к лошади, сняла с неё поклажу и внесла в зал. Распрягла лошадь и отпустила её пастись, ласково похлопав по крутому боку. Сноровисто разожгла огонь в одном из каминов и зажарила кролика на вертеле, который обнаружила тут же. Взглянув вверх, заметила крюк, свисающий как раз над пламенем. Ей доводилось слышать о таком. Обрадовавшись, она повесила кофейник на загнутый конец и подождала, пока закипит вода. Попила, прислонившись к каменной стене, и удовлетворённо вздохнула.
В седельных сумках, доставшихся ей от спутников Гери, нашлась связка высушенных листьев. Если их заварить кипятком, получалось что-то вроде травяного чая с освежающим лимонным привкусом. До кофе ему было далеко, конечно, но Элири никогда не сходила с ума по кофе. Этот лимонный чай был ей больше по вкусу. Она берегла чайные листья, но среди кустов снаружи уже успела заметить четыре или пять с такими же, судя по виду, листьями. Утром она проверит.
Её мысли обратились к Кинану. Что-то он поделывает? Хватает ли у него сил справляться с хозяйством? Она любила его, и всё же, когда время пришло, покинула, оставив в одиночестве. Конечно, таково было его собственное желание, и всё же жаль, что это случилось.
Но ведь он был воином и, значит, обладал правом выбирать, когда и где встретить свою смерть. Только бледнолицые отрицали право воина делать в этом смысле свой собственный выбор. Тащили человека в больницу, где он медленно умирал, переполняясь чувством горечи по мере того, как тело все больше и больше слабело. Фар Трейвелер тоже сделал свой выбор.. Он не захотел умирать на больничной койке, вдали от неба, от Матери-Земли, от запахов и звуков гор.