Хозяин Башни между тем собирался с силами. Враги пробрались внутрь и убили его слугу, но его самого им не одолеть.
Элири взбежала по ступенькам и на мгновение остановилась перед огромными бронзовыми дверями. Их поверхность украшали панели, и фигурки, помещённые на каждой, медленно двигалась. Однако у Элири не было времени разглядывать эти диковины. Она толкнула дверь — последнюю преграду на пути к цели — и вместе с друзьями шагнула внутрь. В дальнем конце большой комнаты в кружок стояли шесть кресел, в которых сидели люди. Один за другим они подняли головы и посмотрели на стоящих в дверном проёме. Шесть Ромаров наклонились вперёд, надежда засияла на их лицах.
17
Элири остановилась, с трудом сдерживая нахлынувшую ярость. Даже сейчас, даже напоследок враг устраивает им испытания, расставляет на пути ловушки! Она стояла, широко распахнутыми глазами вглядываясь в обращённые к ней лица. За спиной девушки пошевелился Джеррани.
— Как установить, кто из них настоящий?
— Я сделаю это, — резко ответила его жена. — Ромар — мой брат. Я не ошибусь.
Элири кивнула.
— Но что, если они все настоящие? — задумчиво спросила она. — Может быть, это просто ещё один блестящий трюк и его дух просто поделён между ними?
Эта мысль заставила их окаменеть. Если Элири права, тогда смерть любого из этих Ромаров означала бы утрату части того, что делало его человеком. Что могло помочь им сейчас? Элири быстро перебрала в уме все возможности. Может быть, ком глины, который причинял ей такие неудобства, — не зря же она его столько времени таскала с собой? Но нет. Девушка чувствовала — пока нет. Ещё дома она поняла, что глина таит в себе очень большие возможности. Недаром же Кинан в уединении затерянного в горах жилища посвящал в тайные цели магии свою старательную ученицу. Глину нужно оставить на потом, как и кристалл госпожи Долины Зелёного Безмолвия. Однако воспоминание о глине навело Элири на мысль о даре Света.
Она пристально посмотрела на Маурин и Джеррани. Может быть, они сумеют использовать то, чем их одарил Свет? По мере того как она излагала им свои соображения, лица обоих светлели. Потом Маурин вышла вперёд, протянула руки и обняла первую из сидящих в креслах фигур. Вокруг её рук вспыхнуло мерцание…
Фигура запричитала в агонии и распалась, превратившись в груду густой пыли. Когда Маурин подошла ко второй фигуре, та в ужасе отпрянула. Однако избежать прикосновения ей не удалось. Маурин схватила её за руки, та пронзительно вскрикнула и рассыпалась в прах. То же самое произошло и с третьей, но после неё Элири подозвала Маурин. В этом последнем случае вспышка света стала слишком слаба. Кто знает, может быть, четвёртая фигура сумеет причинить вред Маурин? Теперь настала очередь Джеррани. Он широкими шагами подошёл к четвёртой фигуре, обхватил её руками, и свет вспыхнул снова.
Фигура рассыпалась, за ней — пятая и шестая. Стоя над грудами серой пыли, друзья изумлённо смотрели друг на друга.
— Его не было среди них! — горестно воскликнула Маурин. — К чему тогда эта иллюзия?
— Чтобы отвлечь и задержать нас, — мрачно ответил Джеррани. — Зря лорд Тьмы не станет расходовать силу, которую вытягивает из Ромара, а то ему самому ничего не останется. Может быть, он надеется, что поймает нас в ловушку иллюзии и сбежит, прежде чем мы доберёмся до Ромара. — Его лицо приняло твёрдое выражение, он решительно сжал губы. — Пошли!
Они быстро зашагали по коридору, а серая пыль позади них зашевелилась и исчезла. Догадка Элири оказалась верна — даже одно прикосновение Света способно воздействовать на Зло. Если внутри этих фигур и в самом деле был дух Ромара, он просто освободился и вернулся в своё истинное тело. Однако теперь сила, которой одарил их её далёкий предок, дремлющий в Башне, оказалась почти полностью исчерпана.
Джеррани упрямо шёл вперёд, стиснув зубы. Ох, до чего же надоели ему все эти детские игры! Где-то внутри мрачной Башни держали в заточении его брата-по-мечу. Мучили и использовали, выкачивая из него силы. Он найдёт Ромара, освободит его, вернётся с ним до-мой. А тот, который обитает здесь… Зубы Джеррани приоткрылись в зловещей усмешке; независимо от исхода, тот, кто обитает во Тьме, горько пожалеет обо всём этом.
— Постой, постой! — тяжело дыша, воскликнула Маурин у него за спиной.
Он пошёл медленнее, давая ей возможность нагнать его.
— Джеррани, Элири кажется, что нам опять морочат голову, заставляя идти не в ту сторону.
Гнев нахлынул на него. Вечно эта женщина во все вмешивается! Не подай она пример Маурин, та, возможно, и не настаивала бы на том, чтобы отправиться вместе с ними. Именно Элири подвергла такому чудовищному риску его жену и обманным путём заманила их сюда, где Зло совсем рядом и с лёгкостью может расправиться с ними. Элири… С искажённым от гнева лицом Джеррани бросился на девушку. Однако она заметила, что в глазах у него с каждым мгновением все ярче разгорался безумный блеск, и отпрыгнула назад, выхватив из ножен кинжал. Джеррани споткнулся, и прежде, чем ему удалось восстановить равновесие, лезвие коснулось его лба.
Боль пронзила мозг, и Джеррани застонал, но взгляд его прояснился.
— Что я натворил? Ох, боги! Прости меня, Элири.
Она продолжала прижимать к его лбу серебряный кинжал. Мягкое свечение лезвия успокаивало и утешало.
— Возьми его и помолись Свету.
Джеррани взял в левую руку её кинжал, свой — в правую и приложил оба лезвия к вискам. Их острия сошлись вместе, образуя две стороны треугольника. Джеррани закрыл глаза, и из места соединения брызнул свет. Маурин хранила молчание, пока он снова не открыл глаза. Тогда она взмахом руки указала на протянувшийся между ними и Элири тонкий луч света.
— Мне кажется, ты прощён.
— Думаешь, это знак? — Он смущённо посмотрел на Элири. — Умоляю, прости меня. Я разозлился на то, что здесь творят с моим братом-по-мечу. И, видимо, этот гнев послужил точкой опоры для Зла. Оно исказило моё сознание, и возникло ощущение, что ты — виновница всех бед.
Его выходка, конечно, рассердила Элири, но она понимала, что за ней стояло. Ещё одна попытка врага расколоть их единство. Если бы она не простила Джеррани, это означало бы лишь, что теперь настала её очередь поддаться воздействию Зла.
Девушка протянула руку и дружески сжала его пальцы:
— Я все понимаю; это не твоя вина. Мы все здесь для того, чтобы освободить того, чья судьба нас волнует.
Джеррани с неожиданно вспыхнувшим интересом встретился с ней взглядом. Он не произнёс ни слова, но Элири заметила его удивление. Она гордо вскинула голову. Да, она тоже волнуется за судьбу Ромара, но это её и только её дело.
Она едва сдержала улыбку. Волнуется — это ещё очень мягко сказано. По правде говоря, она готова или освободить Ромара, или умереть во время этой попытки. Однако сейчас было не время рассуждать, в том числе и о том, какие чувства он испытывает по отношению к ней. Пусть сначала Ромар обретёт свободу, тогда можно будет поговорить и о будущем.
Некоторое время луч света указывал им путь, но быстро ослабел и погас.
Маурин достала свой кинжал:
— Его мы пока не использовали. Может быть, он нам поможет.
Она поднесла кинжал к своему лбу, сосредоточенно удерживая в сознании лицо брата. Луч возник снова, отчётливо различимый, но слабый. И тем не менее у них опять был проводник.
Все тут же рванулись с места — кто знает, как быстро угаснет и этот луч? Когда он тоже исчез, они как раз оказались на пересечении коридоров.
— Великий, и куда теперь? — пробормотала Элири себе под нос. — Давайте попробуем ещё кое-что. Возьмёмся за руки, вот так. И будем думать о Ромаре. Попытаемся прорвать заградительный барьер и установить связь с ним.
Они стояли, взявшись за руки, с бледными, испачканными лицами. И Ромар действительно возник перед ними. Подлинный Ромар, как показалось Элири. Не путешественник с вечной улыбкой на устах, каким он запомнился своей сестре, и не воин, облик которого мог бы вызвать из хранилища памяти Джеррани. На бледном лице этого человека отчётливо проступали следы боли и усталости. Одежда выглядела настолько изношенной и грязной, что вызывала отвращение, и все они, как ощутила Элири, не смогли скрыть от Ромара этого чувства.