Надо поскорее вставать и разбираться во всем самому, иначе от этих дум и предположений сойду с ума.
— Ты, наконец, очнулся, — произнёс смутно знакомый мне голос откуда то сбоку.
Я медленно повернул голову и во все глаза уставился на сидящую в кресле у кровати женщину лет сорока. Ту самую женщину-мага с голограммы. Кажется, это моя настоящая мать?
— Так, посмотри на меня, — она бесцеремонно схватила меня за подбородок, — голова не кружится, в глазах не двоится?
Я смог лишь молча покачать головой из стороны в стороны.
— Хорошо… Очень хорошо. А конечности не затекают? — так же строго спросила она, отстраняясь.
Я демонстративно покрутил сначала руками, потом ногами, при этом не отводя с женщины пристального взгляда. Ее внешность вызывала во мне настоящий диссонанс чувств. С одной стороны в лице женщины было что-то жутко родное, даже не считая "фамильного" носа, с другой — я прекрасно понимал что вижу ее второй раз в жизни, и она абсолютно чужой мне человек.
— Я понимаю, что сейчас не совсем подходящее время, — женщина вздохнула и склонила голову к плечу очень знакомым жестом. — Но считаю нужным объясниться, чтобы в дальнейшем между нами не было недоверия и можно было решать текущую проблему сообща.
Я недоверчиво поджал губы, но все же кивнул. Не собираюсь верить ей на слово, уже обжегся и не раз, но всегда лучше выслушивать всех участников событий, чтоб составить собственное мнение. Да и просто… с магинями лучше не ссорится, последствия могут быть слишком губительными. Тем более, если по закону эта магичка является твоей матерью.
— Почти тридцать лет назад я была нищей сиротой, выпускницей захолустного магического училища, без родни, связей и перспектив, — женщина задумчиво посмотрела куда-то в сторону, словно вспоминая. — Учитывая огромный долг за обучение, быть бы мне либо подстилкой для более сильного и родовитого мага, либо прозябать лет сто в самой глухой дыре континента на нищенское жалование, две трети которого гильдия забирала бы в счет долга. А тот он — богатый аристократ с выгодным предложением… я согласилась раньше, чем поняла толком, что от меня потребуется.
Я отвел глаза, сделав вид, что меня безумно заинтересовал узор стеганого покрывала, но весь обратился вслух. Пусть оправдывается. Тем более ее-то я как раз особо и не винил. Ну родила девка за деньги, ну бывает. Единственное, что вызывало подозрение — с какого перепугу я то ей сейчас понадобился!
— Больше я никогда не делала таких глупостей — не подписывала магический контракт, не прочитав все до последней буковки… — тихо произнесла женщина. — Когда я узнала о проклятии — было уже поздно. Ты уже жил, а я… не имела права даже подойти к собственному ребенку в течении двадцати первых лет его жизни, — она очень горько усмехнулась. — Никто не рассчитывал, что ты проживешь дольше. И мне магия контракта не позволяла даже приблизиться к землям бывшего мужа. Но я не сдалась. Было… нелегко, даже деньги твоего отца и положение пусть и бывшей, но графини, не слишком помогало мне продвинуться в магических кругах. А мне необходимо было стать кем-то, чтобы найти… найти лекарство от проклятья, убивавшего моего сына. И через несколько лет, уже будучи магом, имеющим вес и имя, я потребовала от твоего отца информацию. Хотя бы информацию… наверное, никто в этом мире теперь не знает о родовых проклятиях больше, чем я.
Слушая этот монолог, я все сильнее сжимал в ладонях одеяло. Правдоподобно? Да… А вот правда ли? Не знаю…. Но почему то до боли хочется верить. Да и руки маги… матери слишком уж нервно перебирали ткань костюмных штанов, штрко расклешенных по обычаям высших магов.
— К твоему двадцатилетию я приготовила что-то вроде очень емкого накопителя, который бы собирал удалы проклятия, и блокиратора, который закрывал бы тебя от откатов. Я даже защитила диссертацию на основе итих исследований и провела больше сотни экспериментов, по всему материку выискивая и пытаясь "вылечить" проклятых. Впрочем, это сейчас не важно… главное — я нашла способ практически никелировать действие проклятия, но… опоздала всего на несколько недель. Ты уехал… и восемь лет я не могла тебя найти. А когда нашла, оказалось, что мой умный, взрослый, самостоятельный сын сам справился со своей бедой и в моей помощи не нуждается. И теперь я не знаю, чего в моей душе больше — гордости за тебя, или горечи от собственной ненужности…
Рассказав всё это, женщина просто молча ушла, лишь в конце, уже стоя в дверном проёме, бросив фразу: