"Явно со знанием дела говорит" — нервно хохотнула про себя я.
— И как минимум означенная Нимфа не стала бы бить призывающего книгой по голове. Причем так, что будь в этой голове мозг, — Маркетиос на удивление выразительно закатил глаза, — случилось бы серьезное сотрясение. Слава предкам, сплошную кость сложно травмировать. А шишка сама пройдет через пару недель.
— То есть… — на всякий случай уточнила я, — если бы все пошло по плану, я устроила бы оргию прямо там, не слезая с кострища?
— Именно, — Маркетиос сухо подтвердил мои слова, но блеснувшие глаза выдали его с головой. — Только вместо четко обозначенной программы олухи умудрились совершенно неизвестным образом затянуть в созданный магией конструкт вашу сущность. Я подозреваю… — вот сейчас он действительно стал очень серьёзным, — хм… что вас притянуло потому, что ваше прежнее тело было разрушено именно в тот самый миг, когда ритуал завершился… Потрясающее совпадение. Очень интересный и совершенно неизученный феномен.
Вот интересно, если изо всех сил завизжать и еще раз долбануть чем-нибудь тяжелым по голове этого… за неимением непосредственных виновников… мне станет легче? Что-то сомневаюсь…
И вообще, если подумать — какие у меня претензии? Той скалы было — ого-го, лететь-не-перелететь… а по прилету осталось бы от меня мокрое место и новые кроссовки.
Нет, все равно обидно как-то. Получается, меня "вызвали" в другой мир не для того, чтобы спасти вселенную, победить дракона или, на худой конец, выйти замуж за местного короля… размечталась! Меня выдернули из костлявых лапок Дамы с Косой лишь затем, чтобы тупо трахнуть двух озабоченных пацанов. Хи… хи-хи… это нервное. И юмор черный. Очень черный.
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль — а вдруг дело в том, что я слишком много думала о "звездах", Мишке и уединенной полянке? То есть даже когда со скалы спускалась, мечтала о том, как оно было бы вечером. Вот и…
То есть мораль сей басни такова — думайте о хорошем, и есть шанс, что вам повезет. Не мир спасти, так хоть по… кхм. Оргию устроить.
Интересно, если вот прямо сейчас поймать кого-то из малолетних призываторов, чего мне захочется раньше — поцеловать спасителя или оборвать уши маленькому развратнику?
Вчера, когда я думала, что сплю, сомнений не возникало — смерть ушам! А сегодня все уже не так просто… ладно, сначала поймаем хотя бы одного вредителя-спасителя, а потом будем думать.
Я совсем было уже собралась на охоту, откинула одеяло и пораженно застыла, осмысливая один неприятный для меня факт. Вершить страшную месть и слезную благодарность мне придется голышом. От слова совсем.
Маркетиос тактично отвернулся, пока я поспешно прикрывалась руками, а потом натягивала одеяло обратно. Хм… мне кажется, или… что-то как-то непривычно стало.
Уже не обращая никакого внимания на зрителя, я оттянула край простыни и заглянула внутрь. О… Ага… Та-ак.
И где, спрашивается, моя спортивная фигура со столь любимыми и удобными для скалолазания аккуратными выпуклостями второго размера? С каких это пор у меня там вымя как минимум четвертого? Где мои кубики, на которые я работала три года?! Мои стройные, узкие бедра? И как это называется?
Нет, вслух я не заорала, хотя очень хотелось. Просто с перепугу. Сжала зубы, замоталась в одеяло и цапнула со стола книгу.
Ну… конечно. Вот оно… как на картинке нарисовано, так и есть. Вымя, попа, хорошо хоть талия тонкая. По сравнению с бедрами — даже слишком. "Мечта дальнобойщика" во всей красе… только у этой мечты еще есть миленький такой, чуть округлый животик и… ох ты ж, бабушка моя Фая Израилевна… страшный зверь целлюлит!
Я поспешно запахнула одеяло и попыталась представить, что всего этого нет. А есть… кстати!
— Если мне память не изменяет, вчера вы заявили, что я вообще не человек, потому и 'вызвалась', - и мысленно взмолилась: пожалуйста, пусть я буду оборотнем и умею превращаться в тонкую-звонкую красавицу со встроенным комплексом "антижир". А целлюлит — это такой местный признак нечеловечности, выдается только тем, кто умеет из него того… оборачиваться. — Вроде бы все на месте — две руки, две ноги, одна голова.
— Я не знаком с обычаями и населением вашего мира, потому не могу понять столь бурного недовольства по поводу нечеловеческой сущности… — мужчина смотрел на меня с лёгким неодобрением. Похоже, меня подозревают в расизме. — Что же касается нашего мира, в нём полным-полно самых разных разумных существ, у которых также две руки, две ноги и одна голова… и хотя внешне вы мало чем отличаетесь от человека, есть несколько отчетливых признаков того, что к людям вы не имеете никакого отношения.