— Учитель, а магов-банкиров не бывает?
— Не встречал, а что?
— Зря ты в банкиры не пошел. Только бы и делал, что деньги считал и жил бы в свое удовольствие несколько веков. И зачем ты полез-то в Белую магию?
— Э-э-э…кхм…,- фантом поперхнулся, тяжко вздохнул и больше не отвлекал ученика разговорами, тому было не до них — он творил, он создавал….
Когда Одрик разогнулся, начинало темнеть, неумолимо приближалась ночь со своими тайнами и страхами.
— Ну что, мой Принц, может, продолжим наши эксперименты завтра?
— Нет, давай уж сегодня. К тому же в темноте никто меня не увидит и не испугается, ежели что.
— Тогда седлай варга, нам действительно не нужны лишние свидетели.
Одрик присел в позу медитации посреди своего оазиса. Он собрался было ставить защиту, но остановился. Воздух вокруг был другой. Не иссушенный жарой и ожесточенный колючим песком воздух пустыни, а что-то струящееся, подобно шелку, нежное, как илларье молоко на языке и пьянящее до головокружения. Он пил воздух с этим ласкающим запахом, он в нем начал расплываться, улетать в какие-то дали….
— Эй, проснись! — Фантомная ладонь с досадной бесполезностью хлопала по щекам, — Вставай немедленно!
Но Одрик не реагировал, он забирался все дальше в райские кущи собственных ощущений. Помогло то, что раньше мешало, какой-то мелкий ящер отважился урвать кусочек от Белого мага. Чем и вернул его под свет взошедших лун.
— Учитель, ты чего зудишь как муха? — И, несмотря на то, что глаза его подозрительнейшим образом блестели, ловко щелкнул ящеренка своей белой нитью.
— Ох, как тебя корежит, откуда эльфийский дух, ведь ты не прикасался ни к какому пойлу?
— Кого корежит? С чего ты взял, мне хорошо…, мне просто здорово! Я сейчас все смогу!
— Тогда начнем. Только никакой самодеятельности, все только под моим руководством и контролем! Начнем, естественно, с малого. Обращение для первого раза неполное, поверхностное. Ты примеришь на себя шесть, панцирь, или чешую животного как маскарадный костюм. Пока без внутренней перестройки, и без звериных возможностей.
— Это почему?
— Потому что все надо делать постепенно, а ты сегодня смелый через чур. Но я тобой рисковать сегодня не стану, И…, - тут Учитель осекся на полуслове, как будто вспомнил что-то не очень приятное.
— Ну! Ты чего замолчал?
— Я должен тебе сказать, что для полного преображения одного прикосновения мало. Для того, чтобы познать всю суть зверя, тебе необходимо выпить его крови.
— О, Пресветлая! — лицо Одрика приняло тошнотное выражение.
— Не пугайся, не все так страшно. Кровь будет преобразована плетением в некую магическую субстанцию, она, собственно, кровью уже не будет. И еще, твои размеры сильно изменяться не могут, хоть ты в бронтовага оборачивайся, существо будет сравнимо с тобой в исходном состоянии. Правда есть один способ набрать массу, но не до бесконечности. Ты может сделать нечто обволакивающее из воды, или песка. Но конструкцию надо будет удерживать сложными плетениями, а чем выше сложность, тем ниже устойчивость.
И так, приступим. Прими удобную позу, расслабься и повторяй все узлы за мной. Их много, но ты их все знаешь.
— А в кого я буду наряжаться?
— Да вон в варга, ты же недавно с него слез, посмотри, наверняка к одежде какое-то перышко прилипло, вот его и возьми.
— Не буду.
— Чего не будешь?
— Варгом не буду. Это что же, у меня еще и рожки вырастут?
— Вырастут. Должны вырасти, если все правильно сделаешь, а как же….
— Не буду. Я сказал!
— Ну вот!
Между Учителем и учеником возникла пауза, которую принято называть театральной. Только зрителей в этом театре не было.
— А чей-та вы тут делаете? — послышался знакомый голос и бульдожье посапывание.
Одрик моментально сплел искру света, и она осветила Мару, давно подглядывающую за ним из-за куста ларийского саксаула.
— Мара, ну тебе-то что понадобилось?
— А как же без меня? Смотрю, тебя нет, опять куда-то понесло. Я и пошла искать. Тебя одного оставлять себе дороже, с тобой проблем необересси, — и Мара ехидненько улыбнулась.
— Мара, слушай, а ведь снаружи ты тоже зверь?
— Да, я собака породы французский бульдог, чистокровная между прочим.
— Ну кровь твоя мне вряд ли понадобится, а вот… Иди сюда, поглажу, — поманил он собачку. Она с щенячьей радостью забралась под его руку, где было почесано ее пузико и мягко потрепаны ее ушки.