— Ну почему же…
— Не перебивай! Потому что от подобных "забав" могут рождаться ДЕТИ. Тебе что, очень нужно плодить вокруг себя маленьких Одриков от разных сомнительных особ? Я так подозреваю, что тебе не безразлична судьба твоего потомства. Я не ошибаюсь? Неужели ты не понимаешь, что каждый твой ребенок, это не просто маленькая личность, но и возможный объект для твоего шантажа? Это возможность влиять на тебя, заставлять тебя делать не то что нужно тебе, а то, что нужно другим.
Одрик покраснел как маков цвет.
— А ты не только позволяешь себе интрижки с… прислугой. Это было бы еще пол беды. Так ты еще и не принимаешь при этом никаких мер предосторожности! Если ты не знаешь соответствующих плетений, то мог бы попросить об этом Анну.
— Я не хотел…
— Не хотел, а пришлось… Каким бы ты ни был сильным магом, но ты всего лишь человек, а на любого человека можно найти плетение… Дым, заговор, зелье и много еще всего. Да, застраховаться от всего нельзя, но радостно идти самому в ловушку, это… верх неосмотрительности. Надо ВСЕГДА думать о возможных последствиях своих поступков.
Асса Зита перевела дух и сладко поинтересовалась у Белого мага:
— Торкана тебе говорила, что не стоит так много общаться с Джави? Говорила. А ты?
— Так вначале она говорила мне совсем другое. Что ей скучно и ее нужно развлечь…
— Ну ты ее развлекал, пока она болела… Так почему же ты, когда тебе намекнули, не прекратил свое общение с девушкой не твоего круга? Ты понимал, что своим поведением ты унижал Торкану? Нет? В конце концов, ты своим поведением поставил в неловкое положение меня!
Одрик замотал пшеничной шевелюрой:
— Я вырос в Караваче, у нас там нет таких… условностей.
— Я знаю где ты рос… Но, согласись, что, сейчас-то твое положение в корне поменялось! Ты вырос, ты практически вступил в род, ты принял дар Богов, если стал осваивать работу с белой магией. Теперь тебе нужно соответствовать всему, что на тебя свалилось, и что ты на себя принял. Иди, подумай о своем поведении и сделай соответствующие выводы.
Юноша встал и медленно побрел к двери и уже на пороге решился:
— Асса Зита, а когда меня пустят к Кани?
— А тебе, что есть, что ей сказать?
— Да.
Ведьма посмотрела на Одрика оценивающе, пожевала губами и вынесла вердикт:
— Вечером, после ужина… Но на четверть часа не более.
— Спасибо! — Маг расплылся в счастливой улыбке
— Иди уж… И только попробуй не вымолить у нее прощения.
— Ничего… я постараюсь… я СИЛЬНО постараюсь.
— И не думай… "стараться" будешь потом, недельки через две. Когда повязки с ноги сниму, а пока только "за ручку подержаться" можно, и то осторожно. Понял?
Одрик улыбался улыбкой полного идиота:
— Понял. Все понял…
.
— Ты чой-та, не голодная? Совсем-совсем не голодная? — спросила Мара, косясь на нетронутый ужин Торканы. Та сидела, полулежа, в глубоком кресле перед окном, в котором еще играли краски поздней осени пустыни, но они не радовали глаз Кани. На вопрос девушка вяло повернулась к собачке.
— Нет, Мара, я не голодная. Доешь это пожалуйста, чтобы асса опять меня не уговаривала.
— Я-то конечно съем, чего добру пропадать… Но Кани, ты…, - собачка принялась усиленно чесать за ухом, — Ты тогось, и так достаточно стройная, даже слишком. И тогось….поправляться тебе надо. У тебя цвет лица ну совсем не соответствует патенту, ты же бледно-зеленая. Может тебе чего-то другого хочется? Может плюшек с гариамским семенем, может сыра гномьего? Так я быстренько сгоняла бы, одна лапа здесь — другая там. Думаешь, мне тебя не жалко?
За окном резко потемнело, в стекла заколотились песчинки и сорванные шквалом листья. Тяжелая сизая туча перевалилась через хребет и заволакивала небо. Зимние пустынные грозы, это вам не равнинные, и даже не каравачские. Здесь такое впечатление, что все силы небесных облаков почти год копили ненависть и злобу на местную испепеляющую сушь, а сейчас идут на нее войной, чтобы захватить, поработить, уничтожить…. Это то вам не просто туча, а армия туч в боевом порядке. Впереди легкие и быстрые почти черные клочки, проносятся как кавалерия, неся за собой резкий шквалистый ветер, словно расчищающий путь второму эшелону — густой сплошной массе, несущей в своей утробе основной водяной заряд, часто в виде града. А за этим выситься фиолетовая гора с проблесками молний, грозно рыкающая раскатами грома, словно безжалостный генерал, дающий команды на сброс бомб.