— Я не позволяю себе беспокоить Вас без веских причин. Хотя не скрою, я бы желал видеть Вас чаще, но мне не дозволено желать чего-либо для себя. Но сегодня я вынужден задать Вам пару вопросов.
— Это интересует ваше верховенство?
— Это интересует лично меня. Я рискую не меньше Вас, а может даже и больше, тема нашего разговора не согласована с Советом Ордена. Я откровенен с Вами, леди Нериэнна, и надеюсь на ответную откровенность.
— Я Вас слушаю, — ответила она, устремив взгляд в огонь камина.
— Вам прекрасно известно, что я ценю в Вас не только как женщину, но и талантливого человека. Чтобы вести дела такой своеобразной организации как Легион, требуется недюжинный талант, а Вы справляетесь с этим великолепно.
— Мэтр, не преувеличивайте. Последнее время нас случилось несколько провалов и серьезных. И самое страшное, что я, предчувствуя что-то неладное, не смогла этого избежать. Трудно отказать такому постоянному клиенту, это может иметь последствия. Но в дальнейшем я все же готова рискнуть и не посылать своих людей на верную смерть.
— Мой вопрос как раз связан со всем этим. Только не удивляйтесь. Что бы Вы мне ответили, если бы я заказал вашему Легиону Великого магистра?
В широко раскрывшихся глазах леди отражался огонь камина. Она наконец-то перевела взгляд на Антонина, помолчав с минуту, заговорила.
— Я бы ответила согласием.
— Благодарю Вас, леди Нериэнна, — он готов был пасть перед ней на колени и поцеловать след от ее сапога. Но монаху нельзя давать волю эмоциям, ему вообще не положено их иметь.
— Мэтр, но Вы, разумеется, понимаете, что мое согласие не гарантирует успешный результат. И Вам прекрасно известно, что ожидает меня в случае неудачи, это не смерть, а гораздо страшнее.
— Да, мне это хорошо известно, и я не стану делать заказ без предварительной подготовки.
— А почему Вы обращаетесь ко мне, а не к штурмовикам из Ордена.
— Меня не устраивают их методы, они либо зальют кровью всю канцелярию, или предадут огню жилой квартал, где живет Великий. Они не остановятся ни перед чем, они выполнят задание совета любой ценой. Но только меня эта цена не устраивает. Я желал бы ювелирно точного, изящного исполнения, и я знаю, Легион на это способен.
— Ясно, — вздохнула Дама.
— У меня еще один вопрос к Вам. Даже не знаю, как Вы на это отреагируете. Некоторая информация об этом просочилась в Орден. Я приложу все усилия, чтобы представить этот объект как не представляющий для нас интереса. Но я должен знать.
— О чем?
— Об усадьбе в урочище Жлюц, — Дама вздрогнула, но Антонин продолжил. — Что там может быть? Какие-то сокровища Вы там прятать не будете, в этом я уверен, хоть у Вас и много золота и может показаться, что Вы его любите, но Вы относитесь к нему если не как к мусору, то просто как инструменту. Как место для тренировки легионеров? Тоже нет, про него известно крайне узкому кругу лиц, да и в самой усадьбе тихо. Приезжает туда кто-то крайне редко. Тогда что же там?
— Не ЧТО, а КТО. Там моя дочь, — тихим шепотом произнесла Дама.
— Как! — Ахнул изумленный монах. — Как же это может быть, она же….
— Да, мой новорожденный ребенок погиб в первые мгновения жизни. Но их родилось двое, я сама этого не ожидала. Тогда, в том пожаре я тоже должна была погибнуть, как и моя только что родившаяся девочка. Собственно ее рождения и не хотели мои родственники, поэтому и подожгли дом, когда я уже была не в состоянии выбраться, — она рванула ворот одежды, ткань затрещала и обнажила плечо, обезображенное рубцами от ожогов.
— Самые близкие мне люди предали меня, хотели моей смерти и смерти моего ребенка. Они оставили меня в огне. Спасли меня работавшие у нас гномы-строители, но я сама этого не помню. Я выжила благодаря их травнице мани Ингиа, легко сказать, выжила… Через несколько часов родилась вторая девочка… без признаков жизни…. После того, что с нами сделали, это не удивительно, умереть до рождения, — леди подняла на Антонина глаза полные ужаса, и это через столько лет. А что с ней было тогда, просто страшно представить. Она отдышалась и продолжила:
— Потерять ребенка — что может быть страшней? Только потерять двух. Но мани Ингиа решила не сдаваться и колдовала над крохой, пока не послышался ее слабенький писк. Она знала, что этим спасает и меня, иначе у меня не было бы смысла бороться за свою жизнь…. Ну, а что было дальше, Вы знаете.
— Да, и считаю, что Вы вправе были совершить свое возмездие.
— Но сначала я должна была спрятать свою девочку от этого беспощадного мира. Ведь все ОНИ были живы и ненавидели ее только за то, что она родилась, что она наследница своих предков, что она может предъявить свой родовой знак и потребовать восстановления своих законных прав. И я оставила ее у гномов, ведь гномьи и человеческие младенцы первое время очень похожи, отличаются только количеством пальцев. Странно, но единственным существом, которому я смогла доверить самое дорогое, оказалась старая гномка мани Ингиа. И у меня было несколько спокойных лет на раздумья и подготовку.
В том пожаре погибла одна из моих служанок, ее смерть помогла выжить мне. Мои родственники нашли два обугленных трупа: женщины и младенца. Они ликовали, устроили грандиозные похороны, денег не пожалели…. А я, я решила исчезнуть и явиться в этот мир уже в другом качестве, под другим именем.
Но Вы, Антонин… Вы страшный человек. Вы узнали даже мое прежнее имя, которое я похоронила вместе с моей бедной девочкой. От Вас ничего невозможно скрыть, — она первый раз назвала монаха по имени.
Антонин все больше преклонялся перед этой женщиной. Он мысленно прикасался к плечу со следами пламени, опалившим не только ее тело, но и сжегшими ее душу.
— Да, Вы правы, леди Нериэнна, в отношении меня. Я действительно ужасен. И ужасен я настолько, насколько Вы прекрасны.
Проснулась ни свет ни заря… Встала, походила по номеру туда-сюда, поняла что не засну и стала готовиться к выходу в свет. А еще у меня начался самый натуральный мандраж. Есть у меня такое не хорошее свойство, перед разными ответственными публичными мероприятиями меня трясет и все из рук валится. Но что само интересное, чем ближе момент начала, тем спокойнее я становлюсь. Сначала впадаю в тихий ступор, и меня приходится подталкивать, а потом ничего, никакого волнения. И руки не дрожат, и голос нормальный, и соображаю быстро.
Вот и сейчас, до полудня еще куча времени, и меня всю трясет. Под горячую руку попалась рыгающая алкогольными парами Мара, а при одной мысли смотреть на постную физиономию женишка мне сделалось тошно. Выставила Мару за дверь с наказом, сходить погулять и найти что-нибудь, чтобы оживить мерзкий синий цвет платья. Прокол, блин…
Долго не могла придумать, куда же мне деть мои «бусы» с заготовками разных плетений. Нацепить их поверх платья нельзя… не красиво. А не брать страшно… Одрик, конечно Белый маг, но уж очень сильно недоученный. А Мара, после вчерашнего, тоже не известно, что учудит в случае опасности. И вместо того, чтобы выносить меня любимую, может и в драку полезть, с нее станет.
После долгих размышлений разделила «бусы» на две части и пристроила их на подвязках чулок. Очень, я вам скажу, удобно получилось. С одной стороны не видно, с другой почти под рукой. Если что, то я плетения из «бусин» и через шелк платья достану.
Мэтр Коди заглянул на минутку, глянул на мое перекошенное лицо и тихо отбыл в резиденцию Великой «готовить почву». Можно подумать, что я морковка! Потом горничная пережгла утюг и чуть не спалила мое единственное, взятое с собой платье… Следом явился визажист, естественно эльф, и слабо вменяемый… Долго и самозабвенно объясняла ему, что делать нельзя. Он слушал, покачивал головой, скалил клычки, инкрустированные изумрудами и, наконец, приступил к покраске моего лица и укладке волос в сложную прическу. Справился надо сказать хорошо, придраться мне было почти не к чему, поэтому он ушел от меня живой. Надо будет потом потренироваться в поднятии трупов, спасибо общению с Марой, фиолетовых нитей у меня за последний год сильно прибавилось, а эта область магии осталась для меня слабо исследованной. Зажмурилась и представила себе как эльф визажист, в виде поднятого трупа, делает мне прическу. Надо будет поработать в этом перспективнейшем направлении.