– Мы обойдём Кейерга с тыла и дадим генералу больше шансов!
Солдаты отозвались восторженным рёвом. Кто-то уже бежал к отряду волшебников, занятых подготовкой порталов для отступления.
Ледяной голос заставил Сандрида похолодеть:
– Ты кое-что забыл, Джевин Блайт.
Конь Лиссандры был совсем рядом, а её пылающие глаза – глаза Айнер! – приковывали его к месту. На губах жрицы играла усмешка горечи, словно она очень сожалела о том, что должна будет сделать. В следующий миг Дрэйт не удержался от сдавленного возгласа, так неожиданна была обрушившаяся на него волна боли. Сандрид дёрнулся, когда его сын согнулся в седле, едва удержав равновесие.
– Простите, я потеряла контроль над сетью волшебства! – воскликнула Лиссандра с хорошо сыгранным ужасом, но Барред видел, как холоден на самом деле был её взгляд.
– Не надо... – хрипло проговорил он. – Умоляю.
Жрица подалась вперёд и шепнула, так что он только смог прочесть по губам:
– Ты забыл, что было прошлой ночью... Спаси их, как и хотел.
Усыпляющий яд должен был подействовать в ближайшее время. Осознание этого обожгло Сандрида. У его солдат не было ни единого шанса! Сон должен был удержать их от того, чтобы устремиться на помощь товарищам, когда они осознают предательство. Но если бы сейчас он, Барред, повёл их в бой... Продолжать мысль не хотелось. Откуда-то издалека звучал голос Айнер:
– Простите великодушно, капитан Барред, я всё исправлю!
Дрэйт улыбнулся через силу, распрямляясь по мере того, как проходила боль.
– Я... в порядке...
– Госпожа Брейон откроет нам портал! – голос Сандрида звенел металлом, когда он отдавал этот роковой приказ... и облекал в слова свою ложь. – Кейерг не будет ожидать, что мы скормим ему его же снадобье!
Ликующее гиканье воинов было ему ответом, и от этой их радости обрывалось сердце. Когда пространство раскололось от портального волшебства Лиссандры, Барред первым направил коня сквозь вибрирующий магией воздух. Он не обернулся, только выдохнул:
– Прости меня, Райдан... Так будет лучше для всех...
* * *
Райдан уже не думал ни о предательстве, ни об утерянном Мидерране. Его разум был слит воедино с телом, сосредоточенный только на сражении. Преграда щитов, ощетинившихся длинными копьями, казалась ужасающе хрупкой, ведь у айриасцев толком не было времени выстроить её. Но именно эти копья вкупе с дождём стрел отряда Странника остановили храмовников, не позволив клину вгрызться в наскоро защищённый тыл айриасского войска. Затем в ход пошли двуручные мечи. Пехотинцы безжалостно подрубали ноги вражеским коням, и душераздирающее ржание в первые минуты сражения было ярче человеческих криков, ярче даже звона боевых рогов, словно плач-укор природы бессмысленной людской вражде.
Айриасцы преуспели, вынудив храмовников пустить вперёд пехоту. Сам Райдан, быстро оценив обстановку и какой оборот примет битва, сражался пешим с того самого момента, как конь вынес его на передовую, и он успел отдать последние приказы. Его рыцари были не менее искусными тяжёлыми пехотинцами, чем конниками, и именно эти умения сейчас были им необходимы. Оба войска сплелись слишком тесно, чтобы кавалерия могла развернуться. Генерал и его отряд были бы сейчас бесполезны для своих соратников в обычном своём качестве. От лёгкой кавалерии лучников было сейчас куда больше толку. Странник и его воины – люди и эльфы – быстрее всех сориентировались в изменившейся обстановке сражения.
Орденские конники завязли в рядах айриасских пехотинцев. Райдан не слышал приказов Странника, но видел результат. Ни единой стрелы не вылетело в одиночку. Лучники стреляли слаженными залпами, и тем сокрушительнее был наносимый ими урон. Кто-то из магов успевал подпалить стрелы, делая каждую волну ещё более смертоносной. Вероятно, рыцари Клинка не ожидали столь слаженного сопротивления. Они пришли за лёгкой победой, и это давало повстанцам пусть небольшое, но всё же преимущество.
Тем не менее, Райдан знал, что эта удача мимолётна, и его отряды не продержатся долго. Его войско не успело перестроиться, а новая угроза была слишком неожиданной. К тому же он подозревал, что Лайера и другие жрицы не сумеют противостоять прибывшим с Кейергом жрецам слишком долго... И это если не брать в расчёт то, что основные силы Лорда-Командора ещё не вступили в бой.
Генерал предпочитал не думать об этом. Он уже знал, что не уйдёт отсюда, и осознание того, что лично для него поражение неминуемо, давало странную лёгкость, отсутствие сомнений и страхов. Он по-прежнему боялся за своих людей, и оплакивал тех, кому суждено было полечь рядом с ним, чтобы купить время соратникам. Но, по крайней мере, их жизни не будут потрачены зря.
Райдан не позволил одной мысли подточить его уверенность, и отгонял её как можно дальше. Погибнет ли его дело вместе с ним? Нет, он отказывался верить в это. Аэртан остался в Айриасе, Амила вернётся... Может быть, ей даже удастся образумить Энсору, ведь не могла же она так сильно заблуждаться?
Эти мысли скользили по грани его восприятия. Он не мог, не смел позволить себе отвлечься даже на долю мгновения, чтобы не только не пропустить удар, но и успеть поймать момент, когда Кейерг решит изменить стратегию.
Тело горело под покровом доспеха, кровь бурлила точно лава. Плечо начинало ныть под тяжестью окованного щита, но рука с палашом верно продолжала наносить отточенные удары. Каждая самая незначительная мышца знала своё дело, не нуждаясь в контроле разума. Давняя слепота подарила ему великолепное преимущество: он ощущал своё положение в пространстве каждой клеточкой тела, и ни одно его движение не было лишним, не растрачивало резервы силы.
Это не было каким-нибудь справедливым поединком. Райдан не щадил противников. Он не просто наносил им удары, он крушил всех, кто вставал на его пути. Он не вглядывался в их лица, заклейменные болью. Его сердце не радовалось смертям, но было защищено панцирем необходимости его действий. Рядом с собой, как продолжение самого себя, он чувствовал своих верных рыцарей. Его отряд был единым организмом, уничтожить который в слаженности его действий было очень и очень непросто.
Райдан первым почувствовал смену ритма нападения орденских воинов. Они осторожничали, не отступали, но словно готовились рассредоточиться. Генерал услышал знакомую мелодию боевых рогов совсем близко.
«Кейерг... – пронеслась обрывочная мысль. – Основные силы...»
Собственный голос показался ему резким, как воронье карканье, когда, улучив момент, он поднял забрало и крикнул:
– Стройся! Сомкнуть щиты!
Легче было отдать приказ, чем выполнить его. Рыцари двигались ужасающе медленно, хотя каким-то уголком сознания Райдан понимал, что это ему только кажется, что они делают всё настолько хорошо, насколько возможно.
– Теснее строй! Шевелитесь! – он не смог скрыть нотки отчаяния в своём голосе.
Но как во сне, время будто замедлило свой бег. Реальность стала гротескным подобием самой себя. Латники двигались неуклюже, напоминая неповоротливых фантасмагорических чудищ. Впрочем, отступающие храмовники были им под стать. Точно из другой реальности доносились крики людей и ржание коней, а потом появились всадники. Воины Ордена едва успели отхлынуть в стороны, пропуская вперёд конных рыцарей.
– Держать строй! – рявкнул Райдан, хотя инстинкт самосохранения подсказывал ему так же броситься в сторону, разомкнуть наскоро сооружённую и без того полную брешей стену щитов. Большого труда ему стоило прислушаться к здравому смыслу: если их отряд рассеется раньше времени, конники перебьют их поодиночке.
На этот раз мало у кого были копья. Только на лучников Странника и была надежда.
Стиснув зубы, генерал смотрел на мчавшихся прямо на них всадников, двигавшихся в эти мгновения так же ужасающе медленно, как и всё вокруг. Стрелы ранили коней и кого-то из людей, попадая в сочленения доспехов, но отряд не останавливался. На доли мгновения Райдан зажмурился, слыша только стук крови в висках.