- Так что же это получается? - визгливо воззвал старичонка к высшей справедливости, которая навряд ли обитала и на этих печальных водах. Выходит, если ты не торопился в мир иной, стремясь, так сказать, привести все свои дела в порядок, дабы предстать перед Создателем в лучшем, как говорится, виде, значит, мне теперь уже и места не хватит, а? Неужели вы не понимаете, досточтимый перевозчик, что коли меня сюда направил э-э-э... рок, то отныне я, стало быть, ваш. Или нет?
- Он тебя не слышит, растяпа, - тихо сказал с помоста Книгочей, и в это время псоглав вдруг медленно проговорил одними губами, с трудом ими шевеля.
- Не "наш". Скажи правильно.
- Простите, что вы сказали? - озадаченно пробормотал философ, глядя на паромщика. Странно, но необычное обличье перевозчика на Реке без Имени эту мятущуюся душу, по-видимому, ничуть не смущало.
- Он сказал "произнеси правильно", - усмехнулся Шедув. - Не "наш", потому что он - паромщик - один. Понимаешь?
- Как же тогда, - душа была само недоумение, - как сказать правильно?
- Руби его! - крикнул Колдун воину, который стоял к старичонке ближе всех. Приказание не заставило себя ждать, но в тот миг, когда рослый чудин выхватил из ножен меч и размахнулся, из руки Шедува с коротким свистом вылетела маленькая стальная звездочка. Сюрикэн врезался воину точно в переносицу и, войдя между глаз наполовину, вышиб из пробитой головы фонтанчик ярко-красной крови. Злополучный философ в это время как раз говорил:
- Получается, не "ваш", а "твой"... Я твой?
Он укоризненно развел руками.
- Так выходит? Но ведь это невежливо! Мы с вами, почтеннейший, пока ещё едва знакомы!
Что намеревался ещё сообщить паромщику старичонка, так никто и не узнал. Стоящий рядом с убитым чудином невысокий сотник не сплоховал: быстро размахнувшись коротким копьем с широким плоским наконечником, он пронзил болтливую душу насквозь, и она, издав жалобный вскрик, моментально превратилась в облачко пара. Резкий порыв ветра подхватил её, швырнул вверх, как котенка, и, кувыркая, помчал над рекой, туда, где темнела линия противоположного берега. Видимо, здесь ветра дули только в одну сторону, или так уж бедняге было предначертано.
Короткий рев, прыжок, слегка прогнувшиеся доски - и вот уже рядом с Шедувом и Книгочеем стоял паромщик. Он покосился на защитников причала и обнажил клыки, демонстрируя то ли улыбку, то ли ярость.
- Он произнес заветное слово - "ятвой", - рыкнул он. - После этого время на моем пароме всегда начинает новый виток.
Гар с хрустом потянулся, обвел ряды воинов холодным хищным взглядом и демонстративно, по-собачьи почесался ногой, выказав невероятную гибкость членов и не меньшее презрение к противнику.
- Зачем вы здесь, люди и смертные? - спросил Гар, проницательно выделив в толпе зорзов. - Вы уже напали на меня, а Привратники этого не простят. Хотите драться?
- Можно и без драки, - предложил Колдун. - Если ты перевезешь нас на тот берег! Мы хорошо заплатим. К тому же, ты сможешь нас забрать на обратном пути, и тогда твоя плата утроится.
- И, кстати, мы теперь будем здесь бывать часто, - заметил Лекарь, скользнув по Книгочею ненавидящим взглядом. - В твоих интересах, чтобы мы пользовались только твоей лодочкой, перевозчик.
- Людей на тот берег перевозить нельзя, - покачал головой Гар, обводя ряды воинов и зорзов недобрым взглядом. - Это строжайше запретили Привратники. Здесь перевозят только души. К тому же, - паромщик прищурился, - среди вас есть нелюди.
- Да ты ведь и сам из их числа, волчье сердце, - покладисто промолвил Колдун, чуть ли не подмигнув Гару. Тот в ответ только презрительно фыркнул и выразительно зевнул, обнажив два ряда мощных зубов.
- Я тут хозяин, - сухо сказал псоглав. - Думаю, что этим все сказано. А нелюди - все равно смертные, поэтому убирайтесь, пока я не вспомнил, что вы пытались наложить на меня чары.
- Мы все здесь смертные, - кротко заметил Птицелов. До этого момента он молча стоял в толпе воинов, цепко оглядывая особенности устройства парома.
- Это верно, - согласился Гар. - Вот только некоторые - больше других. Так что можете убираться туда, откуда пришли - сюда вернуться ещё успеете.
- Ну, смотри, собачий сын, - мстительно проговорил Лекарь. - Твоя башка будет торчать на мачте твоего занюханного парома вместо флага, это уж будь уверен.
- Не раньше твоей, сын шакала, - зарычал паромщик. - Теперь я точно повезу тебя на тот берег, только на середине реки я не премину сбросить твою паршивую душу в огонь.
- Ты будешь биться вместе с нами, Гар? - улыбнулся Книгочей.
- Я буду биться сам за себя, - уточнил псоглав. - Если я перевезу хоть одного здравствующего на тот берег, меня прибьют Привратники и выгонят отсюда взашей. А где я ещё найду себе такую тепленькую службу?
Он хохотнул, видя, как сбоку из воды выбился шальной клочок огня и тут же погас. Затем наклонился к обоим приятелям и сказал, доверительно понизив голос:
- Когда я выкупал тут место, я только за этот паром отдал четверть души!
Книгочей не выдержал и расхохотался, а Шедув тут же отбил мечом брошенный в него снизу длинный дротик.
И они встали рядом на шатком причале - отпущенник, друид и псоглав. Затем посмотрели друг на друга - и сделали шаг вперед. А за ними на волнах мерно покачивался паром, стоящий четверть широкой души.
Первую волну нападавших защитники парома отразили без потерь. На песке осталось лежать несколько раненых и убитых чудинов и ильмов, причем добрую половину записал на свой счет псоглав. Понаблюдав за Книгочеем в деле, Гар неодобрительно хмыкнул и забрал у него железный штырь. Взамен он всучил друиду отобранный у одного из мечников длинный и тяжелый клинок, хорошо сбалансированный и с удобной рукоятью. Замена пошла на пользу: друид успешно сдержал натиск двух свирепого вида воинов, наседавших на него разъяренными волками, а псоглав, вооруженный теперь внушительных размеров стальным жезлом, держал на почтительном расстоянии целую толпу копейщиков, с самого начала обломав три или четыре древка и столько же ног и рук.
Тем временем ветер и холод усиливались, превращаясь в настоящий вихрь. Он отчаянно сек лица и руки мелкими осколками какой-то изморози, уж очень похожей на лед. Над рекой медленно струились клубы морозного тумана, но вдоль поверхности воды нет-нет, да и пробегали легкие язычки пламени. Несколько лучников опустили ставшие теперь бесполезными их смертоносные дальнобойные орудия - тетива луков безнадежно намокла, и луки больше не натягивались.