Под цепким, ощупывающим взором Хрума скала тихо звенела, и у друидов было ощущение, что её твердь изредка тихонько прогибается и вновь возвращается на прежнее место. Кобольд помнил скалу, но не мог пометить место: в пути он уже объяснил друидам, что двери в камне чаще всего затворены блуждающими заклятьями и постоянно смещаются, иногда передвигаясь на достаточно большое расстояние. Причем двери в камне отнюдь не всегда являлись собственно отверстиями, прямо ведущими к углублению, выдолбленному для сокровищ, или же в подземные комнаты, скрытые от посторонних глаз. Некоторые из потаенных дверей каким-то образом изменяли структуру камня, имея выход совсем в другом месте, а не в том, которое могли приметить внимательные глаза, проследившие за теми, кто хоть раз входил в каменные убежища, надежно скрытые в утесах и горах.
Около часа кобольд нащупывал что-то, видимое только ему, и, наконец, в одном месте, там, где лишайники были испещрены особенно прихотливой линией трещин и изломов, камень зашипел, и из скалы пошел тонкий и едкий дымок. Казалось, будто в ней начала плавиться какая-то старая смола. Хрум ощетинился, прикрыл глаза и стал что-то невнятно бормотать. Прислушавшись, Ян не услышал ни одного не то чтобы знакомого слова, а даже сочетания звуков; одни согласные и шипящие вырывались из горла кобольда, в котором что-то хрипло клокотало, как у лягушачьего кавалера в самый разгар апрельских болотных свадеб. Гуннар сделал Коростелю предупреждающий жест: не подходи, мол, лучше, не мешай. Травник не сводил глаз с кобольда, а тот уже почти беззвучно бормотал себе под нос некое подобие песенки, состоящей из одной, назойливо повторяющейся строчки:
Всяк камень знает свой шесток,
В одном из них сидит цветок.
Заклинание Хрума более всего походило на детскую считалочку, но Коростелю вдруг показалось, что у него начинает мороз побирать по спине. Между тем струйка дыма из камня все росла, и, наконец, из скалы густо повалил седой дым с черными барашками гари. По каменной поверхности пробежала волна, вздыбившая, ломающая и рвущая лишайниковый дерн. Большой прямоугольный пласт мха медленно отвалился, и за ним взорам друидов предстало той же формы зияющее отверстие, действительно чем-то напоминающее дверь. Только после этого кобольд открыл глаза и удовлетворенно прошептал свое неизменное "хрум". Травник первым подошел к отверстию, сделал друзьям предостерегающий жест и осторожно заглянул вглубь. После чего подозвал остальных и велел Эгле достать свечи. За дверью была тьма.
Сырость и тлен, которыми здесь пропиталось буквально все, красноречиво говорили о том, что если это даже и действительно вход в логово зорзов, то он, скорее всего, не основной, а из запасных, да к тому же и порядком заброшенный - в этом воздухе жить долго невозможно. Даже кобольд крутил носом, отнюдь не желая втягивать ноздрями миазмы подземелья. У Коростеля даже возникло желание завязать рот платочком Руты, который он всегда носил с собой как ладанку с завернутым в него ключом Камерона на шнурке. Но он отбросил это, как ему сейчас показалось, неуместное и даже кощунственное желание, ведь платочек словно сохранял в себе запах того теплого и домашнего чувства, которое было связано у Коростеля с девушкой. И он даже решил наоборот - поглубже спрятать ключ в платке у себя на груди. Это движение не укрылось от Эгле, и девушка чуть заметно усмехнулась. Ян сделал вид, что не обращает внимания на ехидные издевочки молодой друидки, слегка потеснил Травника и первым шагнул в темноту.
Первое впечатление было у всех одно: здесь, по-видимому, давно уже не ступала ничья нога, будь то человек или какое-то другое существо. Под ногами тут и там хлюпали лужи, наполненные явно не хрустальными родниковыми струями, а затхлой зеленой водицей, местами напоминавшей густую грязную жижу. Затем ход завернул вправо и заметно расширился. На стенах стали попадаться ржавые болты от светильников, которые, по-видимому, когда-то здесь висели. Хорошенько осмотреть весь ход до потолка не было никакой возможности: толстые свечи, благоразумно прихваченные хозяйственной Эгле, почему-то горели в подземелье плохо, без конца трещали, и пламя постоянно колебалось, угрожая погаснуть совсем.
Друиды шли, все время придерживаясь только левой стороны коридоров. Кобольд, которому самой его природой должно было бы чувствовать себя здесь как рыба в воде, напротив, плелся сзади; видно было, что мужество его почему-то очень быстро покинуло. Но держался он ближе не к Травнику, сразу же обнажившему в подземелье кинжал, а к Гуннару, который вовсе не был вооружен.
Ощущение было такое, что они уже целый час продвигаются в полутьме подземных коридоров, как вдруг кобольд предостерегающе засопел и поднял лапу. Травник, уже было свернувший в очередной коридор, немедленно остановился и вопросительно глянул на подземного жителя. Хрум кивнул на маленькую нишу в стене, которую друиды едва не прошли, не заметив в темноте. Ниша, больше походящая на маленький коридорчик, заканчивалась дверью.
- Там, - испуганно прошипел кобольд, указывая на дверь. - Холодно...
- Что он говорит? - беспокойно спросил Збышек.
- Хрум почуял что-то холодное за дверью, - объяснил Гуннар. - Что там такое, дружище? - И тут же осекся - лицо кобольда было перекошено от страха.
- Там... лед, - прошептал подземный житель. - И смерть...
- Войдем? - предложил враз посуровевший Збышек.
- Что скажешь, Хрум? - сказал Травник, положа ладонь на рукоять кинжала.
- Не знаю, - смешался кобольд. - Там смерть, за дверью... Но опасности для живых я не чую. Совсем. Странно это все...
- Тогда давайте её откроем, - велел Травник. - Не хотелось бы оставлять смерть за спиной. Проверь замок.
Все в ожидании обратили свои взоры на кобольда. Хрум прищурился, смерил дверь взглядом из под лохматых и кустистых бровей и спокойно сказал.
- Преграды нет. Дверь открыта.
- Что-то мне это не нравится, - заметил Гуннар. - Походит на ловушку. Кто знает, что может нас ждать за этой дверью. Она словно специально открыта, мол, заходите, милости просим.
- Хрум войдет и все расскажет, - вдруг решился кобольд. В пути он почему-то весь как-то сник, видимо, заклинания высосали из подземного жителя немало сил. Но теперь, стоя у загадочной двери, Хрум пришел в себя и приободрился. - По-моему, я уже знаю, что там. Это не опасно.