И в это время произошло то, чего никто не ожидал - ни друиды, ни ночные. Мальчишка, до этого сдерживаемый перепуганной матерью, неожиданно рванулся из ее рук всем телом, словно скользкий уж. Он наклонился и спустя мгновение снова крепко прижимал к груди свой сверток. Высвободившись, он бросился к колодцу, с неожиданной ловкостью увернулся от потянувшегося оборотня, подбежал к колодезному срубу и, подняв над головой свою непонятную ношу, звонко крикнул что-то и швырнул сверток вниз, в черную глубину. Тут же колодец озарила ослепительная вспышка, так что, казалось, свет затмил даже луну и редкие звезды, которые уже проглядывали в равнодушном морозном небе. От неожиданности остановились все: друиды, оборотни, Старик, который уже начал заносить меч над мальчишкой, его мать, в ужасе простершая руки к своему дитятке, сельчане, толпой набегавшие на серые балахоны, и его бородач-отец - впереди всех, с топором, занесенным для первого, самого страшного удара. И Эгле, мучительно пытаясь подняться со снега, увидела, как из глубины колодца беззвучно ударил столб света или даже огня - очень трудно было разобрать, столь ослепительным было сияние. Ночные в замешательстве попятились, и даже Старик опустил меч, словно враз обессилев не то от усталости, не то от вязкого страха. А затем в наступившей тишине с крюка само собой сорвалось колодезное ведро и с ужасающим грохотом и лязгом полетело вниз, в шахту колодца. Было слышно, как оно громыхает где-то на дне. Колодец был пуст.
Старик, первым оправившийся от замешательства, взвизгнул и вновь поднял меч, норовя рассечь мальчишку пополам. Но ближайший к нему селянин, стоявший с вилами наизготовку, сильно размахнулся и, коротко хакнув, метнул свое страшное оружие в спину мертвому, но пока так и не умершему зорзу. Старик глубоко вздохнул, зашатался, колени оборотня подогнулись, и он стал медленно опускаться назад, все глубже насаживаясь всем своим мосластым телом на остро заточенные зубья вил. На миг глаза его широко раскрылись, хищно сверкнули, словно это в последний раз в нем пробудилась его уже не призрачная, а настоящая, земная жизнь. Затем он закашлялся, свалился набок и больше не двигался. А селяне вокруг уже остервенело рубили топорами и резали длинными косами ночных. Ошеломленные и зачарованные случившимся, оборотни сопротивлялись вяло, и через несколько минут все было кончено. Кое-кто из оборотней попытался искать спасения в колодце, но из него вдруг стали вылезать наружу кривые сучковатые ветви, от которых ночные приходили в ужас и тут же отшатывались в замешательстве. Казалось, где-то в самой глубине колодца только что вырос огромный дуб, и теперь его крона пробилась наружу, навеки закрыв обитателям тьмы этот вход в мир живых.
- Что ж ты такое забросил-то в этот чертов колодец? - с интересом подсел к мальчишке Март. До утра было еще далеко, и друиды воспользовались гостеприимством Мотеюнаса, в доме которого им уже довелось однажды побывать при столь же удивительных обстоятельствах. Стол был накрыт по случаю счастливого избавления от нечисти обильно, даже с каким-то нарочито отчаянным, безоглядным хлебосольством, по принципу: гуляй сегодня, а завтра - хоть потоп. Маленький Казис перепробовал всего понемногу, как говорится, чего не съел - надкусил, да и друиды с хозяевами на отсутствие аппетита не жаловались. Смущенная хозяйка поначалу поминутно делала мальчишке замечания, что он чересчур уж налегает на сладкое и совсем не ест ничего с хлебом. Но возбужденный и несказанно гордый собой Казис к хлебу за все застолье так ни разу и не притронулся, а мать, лицо которой еще хранило память о давешних слезах как страха, так и радости, скоро отстала и тихо любовалась сынишкой, пережившим вместе с ней такие страхи.
- Да, Казимир, ну-ка расскажи господам друидам, счастья и довольства им без меры, что же такое ты зашвырнул прямо оборотням в логово? - довольно хохотнул Мотеюнас, который втайне тоже очень гордился сыном, хотя толком так ничего и не понял, что же все-таки произошло у колодца.
Мальчишка разом сник, осторожно глянул на отца и неестественно тоненьким голоском жалобно и притворно пропищал.
- Ничего и не кинул, так, безделицу.
- Ничего себе - безделицу, - улыбнулась Эгле. - Да он какую-то волшбу сотворил, это уж точно, потому что мой глаз наметан на такие дела, будь здоров.
Теперь уже пришла очередь нахмуриться отцу.
- Это еще какую такую волшбу, постреленок? Ну-ка, выкладывай отцу все подчистую!
Мальчишка шмыгнул носом и опасливо покосился на папашу.
- Небось, заругаешь ты меня, вот что...
- Да за что же тебя ругать-то, сыночек, - всплеснула руками мать, однако при этом выразительно и осуждающе глянула на мужа. - Ты ведь теперь наш спаситель-избавитель от ночных. Вот и господа друиды говорят: заткнул ты им самую что ни на есть дырищу, через нее-то эти злыдни к нам в деревню и пробирались. А ты тоже, старый! - хозяйка укоризненно замахала на мужа рукой. Устроил тут форменный допрос, а Казялис-то, вишь, уже спит, намаялся, поди, сыночек.
- И в самом деле, - усмехнулся Мотеюнас, пряча улыбку в окладистой бороде, которую он уже успел отпустить со дня их первой встречи. - Укладывай-ка, мать, нашего героя на боковую, да и мы покурим перед сном маленько. А после ляжем, умаялись ведь не на шутку.
Потихоньку в доме все стихало, даже голоса переговаривающихся вполголоса друидов и хозяина стали приглушенными, ночными. За стеной тихо пела хозяйка, укладывая полусонного Казимира.
- Так думаете, почтенные господа друиды, не вернутся больше сюда ночные? продолжил Мотеюнас прерванный разговор. - Вот и милостивая сударыня молодая волшебница так мне давеча молвила.
- Обещать не возьмемся, но, сдается мне, вроде похоже на то, - не сразу ответил Травник. Еще сидя за столом, он все время цепко обшаривал взглядом избу, словно искал чего-то. Пару раз, извинившись, друид выходил в сени, но на предложение радушного хозяина провести и показать, "где у нас тут чего по оправной части", ответил вежливым и мягким отказом, напомнив, что уже гостил тут и хорошо помнит все расположение двора и сада. А в какой-то миг Травник вдруг успокоился, словно бы нашел, что искал, и это тоже не ускользнуло от проницательного и сметливого Мотеюнаса.