- Чем обязана, тварь? - Ралина своим излюбленным движением поджала губы. Неужто в твоем змеевнике случился пожар, что ты теперь вылезла помирать под открытое небо? Но ведь от тебя откажутся и солнце, и луна, и уж тем более всевидящие звезды.
- Не известно еще, кто из нас змея-то, - хихикнула ведьма. - Боюсь, не та ли, кто обманом и силой однажды лишила меня перстня Властительницы Круга, чтобы завладеть им самой? А меня велела бросить на далеком, студеном, никем не обитаемом острове - на верную гибель, на голодную смерть, в холод и забвение? Кто же тут походит на змею - разве ее жертва? А, может быть, все-таки сама эта хищница, злобная и коварная, которая привыкла всю жизнь прятаться под маской показного благородства и следовать интересам якобы высшей справедливости?
- После твоих дьявольских экспериментов на Острове Духов ни один судья, даже самый гуманный и всепрощающий, никогда не осмелился бы снова ввести тебя в мир людей, - гневно ответила друидесса.
- Почему это ты так думаешь? - воздух между двумя сестрами понемногу стал накаляться, и отнюдь не пламя разгоревшегося костра было тому причиной.
- Потому что ты давно потеряла человеческий облик, - сказала Ралина и почувствовала, как в сердце что-то кольнуло.
- Но ведь я его, в конце концов, все-таки обрела! - огрызнулась Клотильда.
- Я этого не знаю. Не уверена, - печально ответила старая друидесса и как-то сразу сникла, плечи ее опустились, и Ралина даже ростом стала казаться ниже. Хотя кто это мог видеть в зачарованном лесу друидов, под нездешними звездами и непривычными созвездиями?
- Вы заточили меня на диком острове умирать и даже не оставили никакой надежды... - горько прошептала Клотильда. - Это вы меня сделали тем, чем я стала теперь! Вы все! И хоть из твоих прихлебателей уже никого не осталось в живых, посмотри на меня, сестрица! Перстень Властительницы Круга добавил тебе не один год жизни, но, однако же, и я еще здравствую на этом, а не на том свете! И без всякого колдовства, заметь, моя лживая искусница!
- Твое долголетие дала тебе Тьма, которую ты отыскала в собственной душе, - покачала головой Ралина.
- А если мне не оставили надежды на возврат к Свету? Ни одной лазейки! Ни одной... - повторила Клотильда уже шепотом и вдруг бурно разрыдалась. Вид плачущей ведьмы, безжалостной к своим жертвам, не ведающей сострадания, не понимающей грани между естеством и безумством, ведьмы, находящей истинное удовольствие только в пыточном ремесле и вознесшей его в ранг отвратительного искусства, мог бы поразить кого угодно. Любого, но - не Ралину. Старая друидесса слишком хорошо знала свою сестру. Свою бывшую сестру - для себя она ее уже давно схоронила, не оплакав и не простив.
- У тебя грязные слезы, Клотильда, - сурово сказала старуха. - Наверное, именно оттого, что они приходят из глубины твоей высохшей черной души. Но споры ядовитого мха живут долго, неизмеримо дольше жизни самих растений. Это не секрет долголетия, Клотильда, - покачала головой Ралина, едва сдерживая порыв гнева. - Просто твой яд уже давно пережил тебя саму. А ты уже давно мертва. Именно потому у меня давно нет сестры. Зачем же ты пришла сюда снова?
- Чтобы отомстить, сестрица, зачем же еще? - рыдания Клотильды пресеклись как по мановению волшебной палочки. Она подняла сухонькую, желтоватую руку и простерла ее над костром, устремив на Ралину. - Ты - последняя, кто виновен во всем, что когда-то случилось с глупой, наивной и доверчивой девочкой Клотильдой. И будь уверена: я не упущу возможности отквитать хотя бы один шар у судьбы.
- Ты бессильна в своих желаниях, ведьма. Хотя они и понятны мне, - пожала плечами друидесса. - Ведь ты - всего лишь иллюзия, Клотильда. Давно уже бесплотная тень.
- Пока... - прошамкала ведьма. - Только на сегодня, милая Ралиночка. - При этих словах Клотильды старую друидессу всю передернуло от омерзения, а ее милая сестрица злобно рассмеялась.
- Завтра для тебя будет уже поздно, - заверила ведьма. - Хотя... изобразила она колебание, - если ты сама, по доброй воле отдашь мне перстень Круга, я, быть может, еще и подумаю. Но - только при этом условии.
- Ты еще ставишь мне условия, змея? - Глаза старой друидессы превратились в маленькие сверкающие огоньки. - Попробуй только приблизиться к моей душе, и я сотру тебя в порошок. Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю.
- А, может, ты просто утратила перстень? - вкрадчиво молвила Клотильда и вся так и подалась вперед, к своей более удачливой, как ей всегда казалось, сестре. - Последнюю сотню лет ты выглядишь уже не так свежо, как бывало прежде.
Однако расчетливый удар Клотильды по женской гордости сестры пришелся мимо цели. Друидесса только плотнее запахнулась в плащ и ничего не ответила. Впрочем, одна из ее рук все время на протяжении разговора была укрыта в складках одежды.
- Покажи перстень! - прошипела ведьма, так что из костра вновь поднялся целый сноп искр.
- Перстень со мной, - сухо промолвила Ралина, но ее рука по-прежнему была скрыта от глаз сестры. - Но тебе его не видать, старая навозная жучиха! Так что можешь убираться туда, откуда пришла...
- Я уйду, - согласно кивнула Клотильда. - Сейчас я и впрямь уйду. Но завтра - помни, что завтра я уже буду в этом лесу, и я буду здесь искать встречи с тобой. До приятных свиданьицев!
И тень неслышно истаяла, только звезды на чернильном небе как будто слегка померкли на миг, а затем быстро разгорелись вновь.
Старая друидесса недвижно смотрела на пламя. Костер понемногу угасал, угольки выкатывались из огня, умирали, но мысли Ралины были далеко. Она вспоминала, и видения медленно всплывали перед ее глазами, словно давно остывший воздух над огнем, который уже никому не мог обещать тепла.
Клотильда наклонилась над блюдом и разом замутила в нем воду. Сколько стоит мир, столько же и живет в нем магия, но по-прежнему, как и встарь, ничего нет надежнее древнего, проверенного ведовства, усмехнулась она. Все эти новомодные штучки пройдут, канут в воду, опустятся на дно, как безнадежно тонет по весне старый ноздреватый озерный лед, еще хранящий на своем теле острые следы зимы. И только старинное ведовство останется, и все так же будут в деревнях наливать воду в широкие плоские блюда, бросать туда заговоренные травы и порошки и тихо нашептывать заветные слова.