- Так ведь Рагнар остался жив! - вытаращила изумленные глаза внучка.
- Не совсем так, - уклончиво ответила друидесса. - Впрочем, ты скоро сама все узнаешь. Дело в другом: сын Рагнара, который жив и здоров и по сей день, приходится тебе.... Теперь я даже и сама не пойму, кем он тебе приходится, озадаченно пробормотала друидесса.
Эгле затаила дух.
- Тут надо понимать суть заклятия Жизненной силы Души, - пробормотала старая волшебница. - Если она перешла к тебе как поддержка, только подкрепив твою жизнь, то этот парень сейчас приходится тебе что-то вроде сводного брата. Не по крови, заметь, но по духу, что ли. По душе. Не знаю, я сама сколько раз задумывалась, но так и не пришла к пониманию этого до конца, - призналась Ралина. - Но если Жизненная сила Души матери этого парня вошла в тебя на равных с... твоей душой? Я и на минуту не могу представить, что в тебе живет единственная душа, данная тебе этой женщиной! - едва не закричала Верховная друидесса балтов и полян. - И на минуту! Этого не может быть.
Она помолчала и вдруг неожиданно с грустью улыбнулась.
- Но если она присутствует в тебе на равных, то ты этому человеку - чуть ли не мать. По духу, - поспешно добавила она, видя, как у ее внучки открывается рот. - В этом, кстати, нет ничего плохого, кроме, думаю, известных запретов, на которые, к примеру, волшебники вообще не обращают внимания, но люди придают им чуть ли не священное значение.
- Ты имеешь в виду брак? - спросила волшебницу внучка, к которой, похоже, в один миг вернулось ехидство, в немалой степени свойственное этой натуре.
- И да, и нет, - быстро проговорила волшебница. - Главное здесь в том, что этот парень - известный тебе Ян по прозвищу Коростель.
Эти слова поразили Эгле как гром среди ясного неба. Она остолбенела и почувствовала, что навряд ли теперь когда-нибудь сможет выговорить хоть одно слово.
- Ты ведь, кажется, испытываешь симпатии к этому парню, верно?
- Я... не знаю... - смешалась Эгле. Эта бабушка всегда умудряется все знать, даже то, что подчас и ей самой еще пока не ясно, в сердцах подумала девушка, чуть не рассмеявшись, и вдруг ей стало холодно и страшно. Она неожиданно поняла до конца, почему старая друидесса вдруг решила открыть ей эти тайны, и ледяной озноб пронизал все ее существо до самого дна души. Она зябко повела плечами и в растерянности оглянулась.
- Где мы, бабушка Ралина?
- Это наш с тобой последний разговор, - вздохнула старая волшебница и поднялась с маленького отесанного пенька, которых вокруг было натыкано в изобилии вместо стульев. - Прощальный... - добавила она. - В известном смысле меня с тобой уже нет.
- Но ведь я вижу тебя и осязаю, - робко подняла на нее глаза внучка.
- Это - только видимость. Иллюзия, - улыбнулась друидесса. - Но это не страшно. Мне не страшно уходить сейчас. Сейчас, когда у меня есть ты. Такая...
Последнее слово друидесса произнесла с чувством нескрываемой гордости, и это была гордость за нее, Эгле, маленькую и жалкую девчонку, знающую лишь несколько простеньких заклинаний и не осознающая еще себя как подобает волшебнику в этом запутанном и жестоком мире.
- Ну-ну, - ласково подбодрила ее уходящая из мира людей волшебница. - Я за тебя спокойна. Ответь мне лишь: что ты думаешь обо всем этом? О Яне?
- Не знаю, - покачала головой Эгле. - Мне он очень нравится... нравился... - сама не зная почему, поправилась она. - Но теперь мне кажется, что это чувство было какое-то странное... словно он казался мне каким-то маленьким, беззащитным... все время хотелось его ободрить, поддержать.
Она замолчала, а затем исподлобья взглянула на старуху с затаенным ужасом.
- Ты думаешь, бабушка, это чувство такое...
- Материнское? Это ты хочешь сказать? - друидесса чуть не расхохоталась. Ну, сама подумай, откуда этому взяться в тебе - молодой, глупой, непослушной девчонке, за которой самой нужен глаз да глаз? Разве такое может быть?
- Наверное, не может, - тихо произнесла девушка.
"Смятение чувств", - подумала старая волшебница. "Это ничего. Она сама найдет для него выход, а я только ее слегка подтолкну. Я знаю, что этот путь светел. А на другие меня уже не остается".
- Вот видишь, мой птенчик, моя ласточка, моя глупая дурашливая змейка! улыбнулась Ралина, собрав все свои ускользающие силы души и тела. - На свете не бывает такого. Просто не бывает. Поэтому будь покойна - это вовсе не то, что ты подумала, - солгала она, может быть, впервые в жизни - от чистого сердца и с твердой уверенностью, что эта ложь - непременно и исключительно во благо. И тут же почувствовала, как в глазах у нее на мгновение потемнело, а затем - снова и снова.
"Вот оно", - с грустью подумала Ралина. "Вот как оно бывает на самом деле. Тьма застилает глаза и душу. Она все-таки остается последним в жизни, эта тьма. Но может быть, свет будет потом? Посмотрим..."
- Что с тобой, бабушка: - Эгле тревожно смотрела на друидессу, ей только что показалось, что та слегка покачнулась.
- Ничего, моя хорошая, - медленно проговорила Ралина сухими, стремительно белеющими губами. - Теперь тебе нужно будет уйти, но помни: возможно, сегодня ты, наконец, увидишь свою судьбу. Того, кто привиделся тебе тогда, в Зеркале Валанда, только лишь темной фигурой. Мне даже кажется, что этого человека ты уже видела прежде, и не раз. Порой... - старая друидесса почувствовала, что сердце ее тихо начинает куда-то опускаться, и судорожно вздохнула, ловя остатки сил. - Порой темное - это не то, что нам кажется. Порой это просто - кусочек света, всегда освещенный другим светом, неизмеримо большим, и оттого - не столь заметный на его фоне. Но зато он хорошо виден во тьме. Попробуй в этом темном разглядеть чистое, искреннее и доброе. Я думаю, ты сможешь...
А теперь, - прошептала старая волшебница Ралина, Верховная друидесса балтов и полян, - мы должны проститься. Время мое на исходе. Скорее, ты должна повернуться и увидишь перед собой тропинку. Торопись - ее уже охватывает огонь, а тебе со мной еще очень рано.