– Дают, – от безысходности Ника решила соврать.
Стратегия оказалась не такой уж и глупой: ухмылка на губах Аньки стала шире, она перестала подбрасывать ключик в воздух. Проговорила:
– Ну, вот и славно. Принесёшь деньги – отдам тебе ключ.
– Эй, но он мне сейчас нужен!
– Тогда доставай деньги сейчас. Сколько там у тебя есть? Рублей сто?
– Сейчас у меня нет, – созналась Ника. – Завтра будут, тогда и отдам.
– Значит, завтра свой ключ и получишь, – Анька пожала плечами и сунула руку в карман. – А пока извиняй.
Она развернулась и, словно издеваясь, медленно и вальяжно пошла обратно в школу. Ника разве что не подпрыгнула от переполнявшей её злости – не на Аньку, а на себя. Она же была так близко! Ника разве что дыру в кармане Аньки взглядом не просверлила – всё смотрела, смотрела и думала, что ещё она может сделать, что ещё предложить, что сказать…
– Постой! – выпалила Ника, только бы Анька остановилась.
Сработало. Та замерла у самой двери, медленно обернулась.
– Придумай что-нибудь другое, а? Хочешь, обеды свои буду тебе отдавать? Или, не знаю, рюкзак за тобой таскать?
– Рюкзак мой и без тебя есть, кому носить, – фыркнула Анька. – Но мне теперь интересно.… А чего ты так в этот ключ вцепилась? От чего он вообще?
Она снова вытащила ключ, принялась пристально рассматривать. Ника шагнула ближе – ей тоже было интересно: ключ и вправду ведь бы не простой. Но внешне в нём чудесным ничего не казалось. Он, конечно, отличался от ключей от квартиры, какие были у всех Никиных одноклассников. Был скорее как от папиного гаража: большой, тяжёлый, не под серебро, а как будто под бронзу – цепочки с подвесками из похожего металла продавали в магазинах для анимешников. Но нет, не золотой и не волшебный.
– К гаражу он подходит, – уцепилась Ника за первую же ассоциацию. – Это отца моего, я у него из кармана вытащила. Он меня отругал, и я думала залезть, на машине чего-нибудь нарисовать. Но потом поняла, что он догадается. Хочу вернуть теперь, пока не заметил.
Она сама удивилась, как складно врёт – хотя говорила первое, что пришло в голову. Спасло то, что это было полуправдой: пару месяцев назад Ника и впрямь разозлилась на папу настолько, что хотела его машину то ли исцарапать, то ли изрисовать. Но не стала.
– Хм, – Аня задумчиво поглядела на Нику: будто оценивала, насколько та действительно способна на что-то такое. В ответ Ника посильнее выпятила подбородок, силком заставила себя не отводить глаз, выглядеть смелой и наглой. И, кажется, получилось, потому что Анька вновь ухмыльнулась, – Ну, ладно, забирай. Только должна будешь пятьсот, а не сотку. До конца недели не отдашь – пеняй на себя.
– Идёт, – Ника кивнула, гадая, где возьмёт такие деньги. Шагнула ближе, уверенно протягивая за ключом руку – хотя на самом деле уверенности в душе Ники не было ни на йоту, а сердце заходилось в истерическом стуке где-то в районе горла. Но она сцепила зубы и нахмурилась, надеясь хотя бы не выглядеть до смерти перепуганной.
А потом Анька её толкнула.
Ника всё это время ждала подвоха – и всё равно удивилась. Неловко отступила назад, запнулась обо что-то, потеряла равновесие и глупо плюхнулась посреди крыльца. Анька грозно нависла над ней – взрослая, высокая, страшная. Ника едва не зажмурилась.
– Ты чего за ерунду тут несёшь? Думала, я не пойму, что ты гонишь?! – рявкнула Анька, набычившись. – Отвечай, что за ключ, а не то отлуплю!
Подкрепляя свои слова, она легко пнула Нику в голень – совсем не больно, не угрозой, а обещанием. Но Ника молчала, и только зубы сцепила покрепче. Да и как она могла сказать, что ключ принадлежит богу солнца и нужен, чтобы выпустить в мир лето! После такого ей бы точно влетело.
– Ну, как хочешь, – Анька замахнулась.
Ника зажмурилась и вся сжалась, подтянула колени к груди, закрывая спрятанного на груди соловья. Она была готова: ждала злого возгласа, боли, уже ощутимого удара по ногам. Но никак не визгливого, яростного вопля, который вдруг исторгла из себя Анька.
– Чего сидишь?! – еле перекричал её Соловей.
Ника вздрогнула и распахнула глаза. Анька по-прежнему стояла над ней, но теперь скрючившись и прижав ладони к лицу. Ника не успела заметить, что произошло, но смогла догадаться: от кармана её толстовки, в котором прятался Соловей, исходило лёгкое, уже угасающее сияние. Секунду назад оно было намного, намного сильнее.