«Рыжий-рыжий, конопатый», – раздалось в ушах разноголосое. Морщинка на лбу у Ники стала глубже. Почему ей казалось, будто дразнилка могла быть и про неё?
Вдруг дверь туалета распахнулась, да так резко, что Ника вздрогнула. Внутрь ввалилась Ира:
– Ты куда так убежала?! – то ли возмутилась, то ли спросила она.
– Да ты же видела, я там чуть не уснула. Надо было взбодриться.
– Хоть бы предупредила! Я тебя обыскалась, и Серёжа тоже!
– Серёжа? – тупо спросила Ника, и сама не поняла, чему удивилась: с Серёжей они были вместе с седьмого класса, когда им обоим было по четырнадцать лет – уже три года, получается.
– М-да, ты, похоже, до сих пор спишь, – Ира покачала головой. – Давай, просыпайся, нам ещё целую физкультуру отбегать надо!
Ника поморщилась: опять эта дурацкая беготня по кругу, нормативы, а ещё волейбол, в котором ей никогда ничего не удавалось! Хотя, подождите…
Физкультура прошла идеально. Ника легко прыгнула в длину, а потом команды чуть не подрались из-за того, с кем она будет играть. В волейболе она была настоящей звездой, особенно когда вставала прямо под сетку. Стоит ли говорить, что её команда победила с разгромным счётом?
А на выходе из раздевалки ждал Серёжа. На этот раз Ника про него не забыла – спорт помог наконец-то избавиться от вялости. Так что она, не задумываясь, подошла к Серёже, обняла его, чмокнула в щёку. Он обнял её за плечо, и вот так, в обнимку, они пошли к выходу из школы. Ника никак не могла перестать довольно улыбаться – ей казалось, что все смотрят на их парочку с восхищением. Ещё б не смотреть: Серёжа был самым завидным парнем на параллели!
Только малышам было на это всё равно. У начальной школы как раз начиналась вторая смена, и на первом этаже была куча детей: из второго, третьего, четвёртого класса. Ещё совсем маленькие, они постоянно что-то вопили, бегали, играли. Один мальчишка пронёсся у Ники под ногами – так близко, что она едва не споткнулась.
– Эй, мелюзга! – гаркнул вдруг Серёжа.
Подрезавший их мальчишка опрометчиво затормозил, и Серёжа тут же ухватил его за плечо, подтащил ближе. Пальцы его больно вцепились в руку мальчика – Ника видела, как он изо всех сил сжал зубы. Сердце кольнуло жалостью, захотелось попросить Серёжу смягчиться, но она отчего-то промолчала. А тот навис над мальчишкой, грозный и страшный.
– Ты чего творишь, идиот? Получить хочешь? Давай, извиняйся!
– Извините, – робко ответил мальчишка.
– Не слышу! Громче давай, чтобы вся школа урок усвоила!
– И-извините! – мальчик попытался говорить громче, но запнулся.
– Ты чего, не только тупой, но ещё и глухой?! Я тебе что сказал?!
Ника не знала, кто смотрел на Серёжу с большим испугом: мальчишка или она сама. Ей почему-то казалось, что Серёжа никогда не был таким, не мог – он должен быть добрым, понимающим, вежливым.
– Серёж, – осторожно проговорила она, потянула его за рукав.
– Чего? – тот недовольно обернулся.
Нике захотелось отступить – таким пугающим было его лицо. Но она удержалась, лишь заговорила тихо, совсем как мальчишка:
– Оставь его. Ни к чему.
С секунду ей казалось, что Серёжа высмеет и её, но тот вдруг дёрнул плечом, ухмыльнулся:
– Ты права, нечего на эту мелюзгу время тратить, – повернулся к мальчику. – Вали давай.
Напоследок Серёжа ответил мальчику подзатыльник. Ника ничего не сказала – и устыдилась этого. Всё время, пока они шли к выходу из школы, переступали порог, спускались с крыльца её не оставляло чувство неправильности происходящего. В её мечтах было совсем не так.
– Вероникааа… – вдруг что-то привлекло её внимание.
Ника остановилась, повернула голову и с удивлением обнаружила рядом девочку лет тринадцати, взъерошенную и курносую. Она стояла, с опаской глядя на Нику снизу-вверх, и протягивала ей бумажку. Ника присмотрелась: сто рублей.
– Зачем они мне? – удивилась она.
– Но как же… Ты же сказала, что если я тебе две тысячи отдам, то он… – девочка покосилась на Серёжу и не договорила, тут же поспешила отвернуться. – И разрешила по частям приносить, да же?
Её слова о чём-то напомнили Нике. О чём-то важном, что маячило на грани сознания ещё с урока математики. О чём-то, связанном с холодом и страхом, но ещё – с солнцем, с летом и с пением…
С одного из деревьев вдруг вспорхнула птица. Ника вскинула голову, всматриваясь – почему-то ей показалось необходимым узнать, кто это был. Но птичка была совсем маленькой, рассмотреть её не было никакой возможности. Ника могла её только услышать – и услышала, потому что та вдруг запела, зачирикала, будто немного причмокивая.
– Соловей, – узнала Ника, и сразу же поняла, что никак не могла этого знать. Если только полузабытый сон, приснившийся на уроке, не был правдой.