— По опыту я привык в таких случаях не торопиться, — начал Гайд. — Тем не менее, — он указал трубкой на пачку фотографий, — положение тела, армейский револьвер, на котором есть отпечатки пальцев вашего брата и никаких иных, наконец записка о самоубийстве, написанная, по вашим словам, его рукой, — все это определенно говорит о самоубийстве.
Филипп нетерпеливо тряхнул головой, не соглашаясь.
— Не сходится, инспектор! Рекс был просто не такой человек.
Гайд сдержанно кашлянул.
— Очень сожалею, мистер Хольт, но мой опыт подтверждает, что причин для самоубийства может быть сколько угодно. И искать их нужно в прошлом покойного: не было ли у него стресса, мании или причин для серьезного беспокойства.
— Рекс никогда в жизни ни о чем не беспокоился, — воскликнул Филипп. — И ничего не боялся. Он был в распрекрасном настроении, уезжая от меня в понедельник. Он ведь только что приехал в отпуск.
— Отношения между вами были близкими?
— Очень. Мы потеряли родителей совсем детьми. Говорю вам, Рекс был беспечным парнем, и его одно лишь интересовало — как приятно провести время.
— Мог ли он себе такое позволить на солдатское жалование?
— Вы же знаете, все как-то устраиваются. Солдату не надо платить за жилье и думать о хлебе насущном.
— Верно, конечно. Ну а во время отпуска?
Лицо Филиппа смягчилось.
— Можно считать, что я играл роль доброй феи. Я был единственным, к кому он мог всегда обратиться за помощью.
— Вы давали брату деньги и во время нынешнего отпуска?
Филипп пожал плечами.
— Совсем немного. Несколько фунтов.
Инспектор кашлянул и поиграл трубкой, тактично намекая, что ему не хотелось бы задавать уточняющих вопросов.
— Если быть точным, тридцать фунтов, — добавил Филипп. — Пятифунтовыми банкнотами.
— Спасибо. — После небольшой паузы Гайд спокойно продолжил: — Хозяйка отеля сообщила, что ваш брат прибыл сюда в понедельник в четыре часа дня. Номер он заказал накануне по телефону, а приехал во взятом напрокат «моррисе».
Филипп покачал головой, явно недоумевая.
— Но почему, черт возьми, он скрыл от меня правду? Он сказал, что в три пятнадцать отправляется поездом в Дублин с вокзала Сент-Панкрас. Я сам посадил его в такси и слышал, как он попросил шофера отвезти его на вокзал. Что заставило его изменить решение и отправиться в Мейденхед?
Гайд казался слегка смущенным.
— Боюсь, что он не менял своего решения, оно было принято заранее.
— Да-да, конечно. Вы уже сказали: он заранее заказал номер и все прочее. Другими словами, он мне врал… Но все равно концы с концами не сходятся.
— Не говорил ли он, зачем ему понадобилось в Дублин? — спросил инспектор.
— Говорил. Его друг из той же части погиб в катастрофе на улице Гамбурга. Вы знаете: Рекс служил там в Рейнской армии.
— Мы узнали об этом из его документов.
— Как раз перед тем, как погиб тот солдат — его звали Шон Рейнольдс, — он передал Рексу бумажник и просил вручить его жене, живущей в Дублине. Он даже показал мне его! Там была фотография Рейнольдса с женой.
— Скажите, сэр, вы многих знаете из армейских друзей брата?
— Некоторых знаю. Но не Рейнольдса и не его жену. Она, видимо, любительница музыки. На фото, которое мне показывал Рекс, она играет на аккордеоне, а муж стоит сзади и смотрит через плечо. Погодите! — Филипп оборвал рассказ, с любопытством взглянув на инспектора. — Зачем я вам это рассказываю, когда вы наверняка нашли снимок в вещах Рекса!
Воцарилось неловкое молчание.
— Вы его не нашли, инспектор?
— Боюсь, нет, сэр. Там был бумажник вашего брата с его паспортом, билетом и деньгами, которые вы ему одолжили. Но никакого другого бумажника и никаких фотографий.
Филипп выглядел озадаченным. Снова повисла неловкая пауза. Инспектор встал, подошел к окну и бросил взгляд на аккуратный зеленый луг, протянувшийся по оба берега реки. Потом повернулся и сказал:
— Мистер Хольт, все самоубийства загадочны, ведь единственный, кто обычно располагает фактами, — это сам покойный. Но этот случай ещё более загадочен, чем другие. Портрет, который вы нарисовали, — а я ни на миг не усомнюсь в его точности, — портрет беззаботного молодого человека отменного здоровья, без финансовых или любых иных проблем… И наверняка он бы не покончил с собой из-за неудачной любовной истории, не так ли?
Филипп улыбнулся.
— Вы не видели портрета Рекса в витрине моей студии? Машинистки делают крюк, чтобы пройти мимо и поглазеть на него. Он был фантастически красивым чертом. Стоило ему поманить девицу пальцем, и она бросалась к нему в объятия. Но если женщины имели виды на Рекса, то он их всерьез не воспринимал.