— Тем не менее… — начал Гайд, замолчал и тяжело вздохнул. — Если бы только люди были немного честнее и откровеннее со мной…
— Тогда вы лишились бы работы, инспектор.
Гайд печально улыбнулся.
— Не думайте, что я был бы очень огорчен этим, сэр. А сейчас мне пора идти. Пожалуйста, не провожайте меня, я найду выход.
В тот же вечер, закончив рабочий день в студии, Филипп отправился в госпиталь графства Мидлсекс, где Энди Вильсон поправлялся после ранения. Как старший брат и, можно сказать, ангел-хранитель Рекса, Филипп никогда не был в восторге от его друзей, а Энди Вильсона и вовсе недолюбливал, считая, что Энди дурно влияет на слабовольного Рекса, однако ничего не мог с этим поделать.
Встречу двух мужчин в длинной, невзрачной многоместной палате радушной не назовешь. После обмена банальными фразами о здоровье больного разговор застопорился, прерывался неловкими паузами. Филипп пытался выудить что-нибудь из Энди, хоть какую-то полезную информацию, но тот каждый раз упирался, как упрямый мул, и менял тему разговора.
— Послушай, Энди, — взорвался в отчаянии Филипп, — ты же сам хотел, чтобы я приехал навестить тебя! У тебя что-то на уме — слепому видно! Расскажи, ради всех святых! Если ты зачем-то стащил в моей студии томик стихов, и понятия не имеешь, кто стрелял в тебя, то что же тебе в таком случае известно?
На лбу Энди, под редкой прядью светлых волос выступили капельки пота. Стараясь не встречаться взглядом с Филиппом, он выдавил из себя:
— Я просто хотел тебя предупредить, вот и все.
— Предупредить меня? О чем же?
— Ты слишком далеко заходишь, приятель. Посмотри, что случилось с Рексом. Это не было самоубийством… Его убили.
— Это твоя догадка или точная информация?
— Это не догадка.
— И ты знаешь, кто это сделал?
— Нет. А если бы и знал, то не сказал бы.
— Почему?
— Просто не смог бы — вот почему.
— Не понимаю, — возмущенно буркнул Филипп, — почему ты счел нужным предупредить меня.
— Послушай, приятель, ты что, хочешь, чтоб с тобою вышло так же, как с Рексом и со мной? А так и случится, если не перестанешь высовываться.
— А что ты предлагаешь? — В тоне Филиппа звучал ледяной холод. — Чтобы я спокойно отправился домой и забыл про все это дело? Чтобы я отказался от попытки выяснить, кто убил моего родного брата?
— Именно это и нужно сделать, приятель. Если, конечно, тебе жить не надоело.
Филипп тяжело вздохнул.
— Кто-то запугал тебя до смерти, Энди.
Больной сделал вид, что возмущен такой мыслью.
— Спроси моих приятелей — Энди Вильсона нелегко запугать. Но тут совсем другое дело, мы влипли в большую игру. Против нас — безжалостные люди… — Его голос перешел в хриплый шепот; со своей угловой кровати он опасливо покосился на ближайших соседей — к счастью, их отделяли несколько пустых кроватей.
— Почему ты называешь этих людей безжалостными? Кто они такие?
Энди покачал головой, и Филиппу пришлось наклониться к нему, чтобы услышать ответ.
— Я их не знаю, а если бы знал, все равно не сказал бы. А тебе надо прекращать всю эту возню и…
— Послушай, и заруби себе на носу, Энди: я собираюсь довести до конца это дело, до самого конца! И я не остановлюсь, пока не выясню, в чем оказался замешан Рекс и кто его убил.
— Ты доживешь до того дня, приятель, когда пожалеешь о своих словах, — заверил его Энди и добавил: — Или, может быть, и не доживешь, все может случиться.
Злой от крушения своих надежд и полной путаницы в деле, Филипп ехал по пустеющим улицам и никак не мог решить, стоит ли звонить Гайду, получив от беседы с Энди такой скудный результат. Биг-Бен бил восемь часов, когда он, поставив в гараж «лянчу», направился к парадному входу. Машинально взглянув на окна своей квартиры, он почувствовал, как бешено забилось сердце.
Очевидно, у него были посетители. Но им явно не хотелось пользоваться электричеством, они предпочитали фонарик.
На мгновение он приостановился, решая, как ему следует поступить. Наиболее благоразумным было бы позвонить в полицию и сообщить, что к нему забрались воры. Но сейчас не до благоразумия — пока он будет звонить, его нежданные гости могут уйти, а ему крайне важно узнать, кто же они такие.
Он открыл входную дверь и бесшумно поднялся по лестнице. С особой осторожностью вставил ключ в дверной замок и вошел в студию. В полутьме сумел различить знакомые очертания стола Рут и других предметов. Приложил ухо к двери, ведущей в его квартиру, и внимательно прислушался. Затем быстро отскочил от двери и нырнул за большой шкаф с архивными снимками.