— Разрешите «всего лишь очень хорошему секретарю» напомнить вам, что на одиннадцать тридцать вы назначили съемки на вокзале Чаринг-Кросс.
Он взглянул на часы.
— Бог ты мой! Я должен бежать! А что за модель? Я забыл её имя.
— На сей раз это не одна из ваших шикарных девиц, мистер Хольт, это — новая модель локомотива.
— О, Боже! Конечно! В таком случае мне нужны пленка, запасные лампы для блица, штатив…
— Все собрано, упаковано и ожидает вас, сэр, — ледяным тоном сообщила Рут.
— Молодец, девочка, — и тут до него до него наконец дошла причина её возмущения. — Рут, скажите, что ещё вы подслушали из нашего разговора?
— Достаточно!
— Послушайте, Рут… — начал он, но телефонный звонок прервал его. — Ладно, неважно! Объясню потом. Меня нет! Я уже уехал.
Он подхватил тяжелый баул с аппаратурой, который приготовила для него Рут, и начал спускаться по лестнице, перешагивая через ступеньку. А когда достиг двери, его окликнула Рут:
— Для Лютера Харриса вас тоже нет дома? Он говорит — по срочному делу.
Филипп вернулся к телефону и взял трубку.
— Лютер? Что случилось? Я как раз ухожу на съемки… Хорошо, если ты считаешь, что это так важно, давай встретимся где-нибудь… Вокзал Чаринг-Кросс… Первая платформа… Через час? Хорошо, у книжного киоска, но тебе, возможно, придется подождать. До встречи, — и он повесил трубку.
— Что-нибудь насчет вчерашнего вечера? — торопливо спросила его Рут.
— Может быть. Говорит, хочет сообщить что-то важное о Рексе. Бегу. Не забудьте закрыть студию, если я не вернусь к обеду.
— Вы забыли: я очень хороший секретарь, мистер Хольт.
Встреча с Лютером Харрисом состоялась у книжного киоска на вокзале Чаринг-Кросс после того, как Филип закончил съемки.
— Что ты можешь сообщить, Лютер?
Нервно оглянувшись на людей, а их в этот полуденный час собралось в ожидании поездов совсем немного, Харрис предложил:
— Слушай, дружище, а не можем мы поговорить где-нибудь наедине, хоть в твоей машине?
Пока Филипп решал головоломную задачу, пробиваясь на своей «лянче» сквозь затор на Трафальгар-сквер, Лютер молчал. Они проехали под аркой Адмиралтейства и дальше вдоль многолюдной Молл-стрит до тихого спокойного местечка у парка. Филипп поставил машину у тротуара, и тут же его мысли были отвлечены от Лютера Харриса промелькнувшим мимо «форд-мустангом» кремового цвета с откидным верхом. Он прикинул, сколько мог бы получить за свою «лянчу», если бы решил сменить её на такой «форд».
— Ты меня слушаешь, Филипп?
— Извини, Лютер. Что-то я размечтался. Слушаю тебя.
— Когда последний раз я был в Мидлсексе, Энди дал мне вот это, — он порылся в кармане своей вельветовой куртки и достал листок небольшого формата.
— Что это?
— Квитанция багажного отделения вокзала Виктория.
— Продолжай.
— Энди сказал, что Рекс оставил свой чемодан на вокзале Виктория, а квитанцию отдал ему. Теперь он просит забрать чемодан и держать у себя, пока он не выйдет из больницы.
— Это действительно чемодан Рекса?
— Видимо, да.
— Стоит ли торопиться? Почему Энди не может подождать, пока сам не выйдет из больницы?
— Он беспокоится и хочет быть уверенным, что чемодан хранится в безопасном месте.
— Вокзал Виктория достаточно безопасное место. И потом, если чемодан принадлежит Рексу, почему Энди не отдал квитанцию мне? Я ничего не имею против тебя, но в конце концов я — его брат.
— В этом все дело, Филипп, — Харрис заморгал и провел языком по сухим губам. — Энди считает, что в чемодане могут быть письма личного характера, и он хочет вынуть их перед тем, как отдать чемодан тебе.
— Значит, он все-таки намерен передать мне чемодан?
— Ну, он так сказал.
— Ясно, — Филипп повернул ключ зажигания и собрался включить сцепление. — В таком случае сейчас поедем и заберем.
Харрис поспешно остановил его.
— Погоди минутку. Если не возражаешь, я бы не хотел участвовать в этом деле.
— Почему? Что в этом чемодане? Бомба с часовым механизмом?
Толстый маленький человечек снял очки и протер их, пытаясь в то же время выдавить из себя смешок.
— Нет там ничего такого, честно тебе говорю. Послушай, Филипп, буду с тобой откровенен… Я сделал ошибку, мне не следовало брать квитанцию. Понимаешь, полиция уже не раз спрашивала о твоем брате и Энди, и мне обязательно что-нибудь пришьют только потому, что у меня были хорошие отношения с обоими, а они — дураку ясно — затевали что-то подозрительное.
— И ты просто не хочешь быть замешанным в этом деле?