Инспектор стряхнул пепел с сигары и задумчиво продолжал:
— Мне пришло в голову, что будь убийцей Флетчер — а нас подталкивали к этой мысли, — он бы наверняка проверил, нет ли в карманах трупа улик против него. А мы как раз нашли там записную книжку Тэлбота с пометкой о встрече с Флетчером. Крючок слишком торчал из наживки, и я на него не клюнул. А потом стал выстраивать логическую цепочку. Итак, Тэлбот узнал, где находятся деньги из гамбургского банка, и сумел завладеть ими. Я был уверен, что есть только одно место, где ему могли помочь спрятать столь объемистый груз с немецкими марками, — отель, где хозяйничала его бывшая любовница. Не сомневаюсь, что он собирался покинуть страну, как только вывезет оттуда деньги.
— Значит, это Тэлбот оставил чемодан, набитый марками, на вокзале Виктория? — спросила Рут.
— Нет, вот это сделал Лютер Харрис. Думаю, он встревожился после того, как вы показали ему билет на танцы. Подумайте только: сначала убивают Рекса, потом пытаются убить Энди Вильсона. И когда Харрис увидел свое имя на билете, думаю, он забеспокоился, не ему ли суждено стать третьим. Поэтому он решил передать нам чемодан и попытаться бросить подозрение на двух армейских друзей, надеясь, что после этого никто не станет его беспокоить.
Рут прервала объяснение.
— Одного я никак не пойму: кто в то утро пытался зада вить Ванессу Кэртис в Виндзоре и почему?
— Снова Тэлбот. Очевидно, подслушав её разговор по телефону с мистером Хольтом, он понял, что тот собирался расспросить её, что она делала в комнате Рекса. Возможно, он хотел убить её или припугнуть, чтобы молчала. Во всяком случае, результат оказался тем же.
Сигара Гайда потухла, и пришлось подождать, пока он снова её раскурит. Наконец Филип сказал:
— Итак, Тэлбот, Квейл и Флетчер во главе банды, потом успешно проведенное эффектное ограбление, а потом ссора из-за дележа — с Лютером Харрисом в качестве посредника. А Рекс и Энди выступали в роли доверчивых простаков. И никто не доверял друг другу, боясь оказаться вне игры.
— Добавьте сюда двух женщин, мистер Хольт. Одна — невесомая крошка, которая не так уж простодушна, как кажется, и другая — надменная красавица, которая дорого заплатила за свою самонадеянность.
На лице Филиппа появилась гримаса отвращения.
— Я, пожалуй, приму ваше предложение выпить коньяку, инспектор, чтобы избавиться от мыслей об этой грязной банде.
Гайд кивнул и подал знак официанту, но заказ сделать не успел — энергичный молодой человек поставил на их столик телефон.
— Вас вызывают, сэр.
Молодой человек включил телефон в розетку, вмонтированную в столик.
— Прошу меня извинить, — обратился Гайд к своим гостям и взял трубку. — Слушаю… О да, сэр. — Непроизвольно он выпрямился в кресле. — Очень хорошо, сэр. Я немедленно выезжаю… Минут через двадцать, сэр. — Он положил трубку на рычаг и поднялся из-за стола. — Я ужасно сожалею, но вы должны меня извинить. Звонил помощник комиссара, он хочет поговорить о новом деле, которое только что возникло. Боюсь, что мне от него не открутиться.
— О, инспектор, как это нечестно с его стороны! — воскликнула Рут. — Я уже забыла, когда получала такое удовольствие от ужина в ресторане, как сегодня. Не стоит ли нам отправиться вместе с вами и поговорить с вашим шефом?
— Ему было бы безусловно очень приятно, — улыбнулся Гайд, — но, боюсь, что это показалось бы несколько необычным.
— Ну что же, вы теперь знаете, инспектор, где найти нас, если в будущем столкнетесь с чем-нибудь подобным.
Гайд бросил на неё лукавый взгляд.
— Вы это серьезно, мисс Сандерс?
— Ей-Богу! Не поверите, как скучно сидеть целые дни в фотостудии.
Филипп пытался что-то сказать, но инспектор уже ответил:
— Я буду очень рад воспользоваться вашим предложением, неофициально, конечно. А что думаете об этом вы, сэр?
Посмотрев на Гайда и переведя взгляд на Рут, Филипп печально улыбнулся.
— Вы же сами видите, инспектор: не успеет секретарь свистнуть, как босс тут же мчится следом.
Они молча наблюдали, как инспектор поспешно покидал ресторан. Рут потягивала бенедиктин, а потом опять было заговорила о только что законченном деле, но поняла, что её партнер едва ли слышит. Его сдвинутые брови означали, что Филипп прокручивает в мозгу какую-то важную идею.
— Вас что-то тревожит, Филипп? — участливо спросила Рут.
— О, ничего… ничего особенного.
— Меня не проведешь. Выкладывайте, что там у вас.
— Ну, как вам сказать… Ладно, я никак не могу принять решение.