Джеймс Эллис
Ключ подчиняется воле Хранителя
Ⅰ
Солнце светило по-летнему ярко, хотя уже начинался сентябрь, а синоптики настойчиво пророчили понижение температуры. Кирилл поправил воротник легкой ветровки и проверил карманы: телефон на месте, ключи, сигареты… Ещё какой–то мусор: три чека, пустая упаковка из-под жвачки, мятая купюра в сто рублей и что–то маленькое, плоское, твердое – на ощупь нельзя было понять и он достал это из кармана. На его ладони блеснул черный медиатор с золотистой надписью «Gibson». Кирилл сунул его обратно.
Он прошел вдоль дома, завернул за угол. На серой железной лестнице, ведущей к такой же серой двери, оставшейся здесь от советской парикмахерской – хотя, может, здесь и сейчас была какая-то умирающая организация – сидел Женя. В длинных тонких пальцах он сжимал горящую сигарету и не обратил ни капли своего внимания на Кирилла. Тот закурил.
– Эй! Вообще-то это наша курилка, – сказал он, и Женя поднял на него взгляд, но ничего не ответил.
Кирилл сжал кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони. Неприятное чувство сжало рёбра и спустилось в руки ярким покалыванием.
Женя слегка наклонил голову на бок.
– Я был уверен, что могу курить, где захочу, и мне для этого не нужно разрешение, – сказал он и усмехнулся так, как усмехаются маленьким детям, когда они пытаются строить из себя взрослых или командовать.
Кирилл разозлился, но ни одна эмоция не мелькнула на его лице.
– Курить ты можешь хоть где, но не здесь, – как можно равнодушнее постарался произнести он, и, надо отдать должное, у него неплохо получилось; вот только Женя снова откровенно над ним смеялся.– А сюда сейчас придут Диса с Сычом, и это подробно, понятно и крайне доступно тебе объяснят .
Он вгляделся в его лицо. Женя не смотрел на него; он обхватил губами желтый фильтр и затянулся. Кирилл поежился: мурашки побежали по коже.
Кирилл не терпел, когда кто-то посторонний ошивался в этом месте. Укромный уголок нашли Диса и Сыч, когда еще учились в школе: прятались тут от учителей, полиции и знакомых. Сейчас скрываться было незачем: они уже совершеннолетние и курить могли теперь в общем-то законно.
Кирилл был в общем-то в хорошем расположении духа, и приставать к Жене ему было попросту лень. Зато обещанные Диса с Сычом и правда скоро пришли. Это были два рослых парня: один – Диса – худой, с отросшими темными волосами, маленькими черными глазами, неприветливо сверкающими из-под густых бровей. Только широкая улыбка освещала его лицо. Другого звали Сычом, при чем по какой-то абсолютно непонятной причине. Он был совсем немного ниже Дисы, зато значительно упитаннее того. Разделенные прямым пробором, его светлые волосы висели жирными прядями, но лицо было очень приятным и невольно располагало.
Только завидев их, Женя встал. Он бросил на землю окурок и наступил на него. Кирилл со злорадством подумал, что он испугался и собрался бежать, но тот беззаботно достал из кармана большой джинсовой куртки пачку и закурил еще одну сигарету.
– Какой петушок в нашей курилке завелся! – со смехом воскликнул Диса, подходя вместе с Сычом к ним ближе.
Кирилл пожал им руки.
Женя снова наклонил голову.
– А что, – спросил он безразлично, – бить будете?
– Может, и будем, – согласился Сыч.
Голос у него был хриплый.
– Ладно, – сказал Женя и, сделав ещё одну затяжку, добавил: – Только подождите, докурю.
Кирилл тихо посмеялся.
– Че ты сюда приперся–то? – злобно сказал Диса.– Сказано же тебе, что это наша курилка.
– Дай сигарету, – скомандовал Сыч.
Женя поморщился и нехотя протянул открытую пачку.
Оба парня взяли по сигарете. Кирилл молча наблюдал за ними.
– Только давайте быстрей, а то мне идти надо, – лениво произнёс Майер.
– Куда это ты у нас торопишься? – с усмешкой спросил Кирилл.
Женя неторопливо затянулся прежде чем ответить.
– В больницу. У подруги мать лежит, совсем уже плохая, помрет не сегодня – завтра.
Сыч торопливо порылся в карманах и, достав телефон, нахмурившись, посмотрел на экран.
– Хотя она говорит, что ей теперь не страшно умирать, знает, что дочь хорошим человеком вырастила, – задумчиво продолжал между тем Женя.– Да… Дочь–то приходит к ней каждый день, ещё звонит по пять раз. Пойду вот сейчас поддержу. Хорошо, если на смертном одре не в одиночестве остаешься.
Он закурил еще сигарету. Диса рассмеялся.
– Ты сейчас сам на смертном одре останешься, что ты несешь?
Кирилл сплюнул, и Женя бросил на него брезгливый взгляд. Тот насмешливо фыркнул.
– Да ладно, брось, – хмуро произнёс Сыч. – Пусть катится.
Диса выкинул недокуренную сигарету и достал из кармана квадратную железную коробочку из–под монпансье. Внутри лежали самокрутки, и каждый взял по одной.