Они разместились в просторной гостиной за круглыми столом с массивными деревянными стульями. Девушка куда-то ушла, кажется, на кухню. Женя не садился, Кирилл не знал, почему, но тем не менее следовал его примеру. Она скоро вернулась с подносом в руках, на котором стояли большие плоские тарелки с незнакомым блюдом внутри. Впрочем, Кирилл был голоден, и ему было совершенно всё равно, что есть.
Женя подвинул для Роуз стул, при чем, как отметил Кирилл, абсолютно естественным жестом, будто делал это каждый день. Девушка тепло улыбнулась.
– Вы смеетесь? – заинтересовано спросил он на французском, сам усаживаясь за стол, как и Кирилл.
Девушка снова улыбнулась и поглядела в сторону.
– Вы напомнили мне о доме.
Женя усмехнулся.
– Да, – задумчиво сказал он. – Тут сейчас, кажется, это не принято.
Женя умело взял разложенные приборы и приступил к еде. Кирилл был раздражен его поведением. Все эти жесты, манера речи и всё прочее – Женя изменился в мгновенье ока, и эти перемены Кирилл не оценил. Смотреть и слушать это было почему-то тошно.
Кирилл начал есть и с восторгом ощутил, что поданное блюдо было просто необычайным на вкус.
– Знаете, я очень рада, что встретила вас, – ответила Роуз все так же на французском.
Она, кажется, хотела сказать что–то ещё, но промолчала.
– Я понимаю, о чем вы, – поспешил заверить её Женя. – Люди здесь совсем другие и говорят о другом, по-другому.
Кирилл крепко сжал в руке вилку, пытаясь совладать с собой. Пренебрежительный тон Жени, его слова, жесты, самоуверенный взгляд выводили его из себя.
– Они так глупы, – продолжал он.– Совершенно не хотят развиваться и сами не знают, что нужно им от жизни.
Кирилл не поднимал взгляд, только иногда исподлобья глядел на Роуз. Та смотрела на Женю внимательно, не отрываясь.
Женя открыл стоящую на столе бутылку вина, наполнил их бокалы и спросил у Кирилла на русском:
– Будешь?
Тот кивнул, и его бокал был наполнен. Женя на французском снова обратился к Роуз.
– Я, признаюсь, за эти два ода, устал от их общества.
Девушка согласно кивнула и пригубила бокал.
– Всё, что вы говорите, совершенно справедливо, – сказала она. – Впрочем не будем об этом. Мы не вежливы; вашему другу, должно быть, неприятно. Нам стоит говорить на русском – хотя я этого не люблю, но за десять лет устала и от французского.
– О вселенная, эти люди не знают и не хотят знать более двух языков, да и вторым владеют едва ли, только потому, что их заставляют учить его в школе, – отвечал Женя на французском.
Кирилл резко бросил на стол приборы, и девушка вздрогнула; юноша тут же, не позволив Жене продолжить, практически его перебив, сказал между тем также на французском:
– Не переживайте; я прекрасно говорю и понимаю на французском. Но то, что вы говорите, – он многозначительно посмотрел на Женю, – пошло и избито. Вы вправе обсуждать, что захотите; я не собираюсь принимать в этом участия.
Кирилл опустил глаза в тарелку, продолжая ужинать.
Роуз обеспокоенно посмотрела на Женю, но он откровенно смеялся.
– Может быть, ты понимаешь французский, но ты не понимаешь нас, – ответил он. – Что тебе не нравится в моих словах?
Враждебный настрой Жени только раздувал его пыл, и Кирилл уже чувствовал, какими вдруг невесомыми стали руки, ноги, легкая дрожь забила тело, и в любой момент он готов был сорваться на крик.
Он не ответил ему, обращаясь к Роуз.
– Где я могу закурить?
– Выйдете на террасу… на втором этаже… Если вам не трудно.
Кирилл кивнул. Террасу он нашел легко. Здесь было уютно. Взгляд невольно захватил ярко–розовый закат. Он сел в мягкое кресло, прежде подвинув его ближе к краю, и закурил. «К чему это всё: эти улыбки, взгляды, любезности, эти слова, – подумал Кирилл. – Зачем?» Они не могли принадлежать друг другу. Роуз, конечно, была красива во всех отношениях: длинные стройные ноги, тугая талия, она была подтянутая, высокая, ее плавные, точные движения делали её похожей на хищную кошку. Её глаза, её взгляд, её улыбка… Она не могла не вызывать восхищение. Но какой она была взрослой, какой казалась крупной и неповоротливой рядом с этим мальчишкой! Каким слабым, нелепым выглядел этот милый юноша рядом с ней! Он был едва ли выше нее. Они оба были идеальны, словно полубоги. Но нет, они не могли принадлежать друг другу. Злость закипала у него где-то в груди, там, где билось сердце.
Кирилл обернулся на звук шагов. Женя поставил второе кресло рядом и тоже стал курить.