Лекс же рассказал новому другу о Кэт, о том, что он сочиняет песни, спел про овечку. «Лютня у тебя фальшивит, – сказал Метьер, – буду жив, подарю свою. Обещаю, мне она от знаменитого Высоца досталась».
– Облава! Облава! – раздались испуганные крики. В хижину влетел протрезвевший Лысый. – Робя, облава! Должно быть, это Вольные стрелки! Марго убили, я её ощупал, вот ключ. – Он кинул ключ от подполья Алексу и встал на колени, руки его дрожали.
– Робингудцы никого не щадят. Гистрионушка, умоляю, если не ухоронюсь, скажи, что я спас этого Кара-бле-круша! – он кивнул на подпол и пополз к выходу. – А лучше спрячьте меня в подполе, спрячьте, они всё жгут! Мама, я боюсь! – и Лысый снова пополз к Алексу.
Но тот его не слушал, он открыл замок, Метьер выбрался – и тут загорелась хижина. Стрела с зажжённой паклей на конце попала в неё – хижина вспыхнула мгновенно.
– А-а! – заорал Лысый и на коленях пополз в самую гущу огня, – я боюсь! – Он просто обезумел.
– Выволакивай! – крикнул Метьер Алексу и схватил разбойника за толстую ногу.
– Он душегуб! Самим надо! – заорал Алекс, и, обхватив Метьера за туловище, выдрал его из хижины, у которой уже горел и обваливался потолок. В двух шагах лежала огромная Марго со стрелами в могучей спине, рядом сума Метьера, которую он и схватил по дороге. Неподалёку на лужке топтались растерянные тревожные кони. За деревьями показался ряд наступавших рыцарей.
– Это не стрелки, – шепнул Метьер, – с какой стати!
Они по-пластунски пробрались к коням и вскочили на двух. Один по случайности оказался конём Метьера, Алекс, досадуя, что Кеволима нет, вскочил на чужого. И беглецы поскакали вниз по сельской дороге… в общем, неведомо куда.
Наступал и всё жёг отряд рыцарей местного феодала, которого перестала устраивать дань, которую платил ему Бург. К тому же разбойничья деревня стала раздражать соседних феодалов: «ни пройти, ни проехать!» – они предъявили претензии. И местный феодал решил не связываться с соседями и пожечь и саму деревню и её обитателей. Что и сделал. А кто ему запретит? Это ж ЕГО РАБЫ. Такие, ребята, были нравы и обычаи!
…Они сидели среди душистого разнотравья на уютной небольшой полянке под голубым с весёлыми кучерявыми облаками небом. Небольшая, но густая группка берёз и ёлок отделяла их от проезжей дороги. Лошади стояли привязанные к ближним деревьям.
– Ну вот, – сказал Метьер, достругивая стрелу, – и тебе будет лучок со стрелками. – Себе он уже смастерил. – Как же в наше время без оружия. Эх, жаль, Гудовские стрелы пропали! А теперь пришло время прощаться. – Он достал из сумы круглую штуку с цифрами. – Необходимейшая вещь. Называется компус Га, Гаспар, значит. Это изобретение нашего умельца Гаспара Арнери. Смотри, мне надо на север, и вот стрелка указывает вон туда. Значит, мне туда. А тебе…
– На восток, – пожал плечами Алекс.
– Значит, вон туда, назад…А знаешь, у меня тоже есть девушка и ей всего четырнадцать лет. Мне не терпится увидеть её и похвастаться победой, – он похлопал по суме. – Но путь к твоей Кэт труднее. Потому на, дарю. – Он протянул ему компус Га. – Я-то доберусь, а ты неизвестно сколько будешь скитаться.
– Спасибо, Метьер. А мне нечего тебе подарить.
– Ой-ой, я уже должен гордиться, что знаком с целым принцем, я – простой лучник! – и Метьер иронически воздел руки к небесам.
– Хватит, Метьер. Ты не простой лучник. И… не «знаком», а ты мне знаешь кто? Друг.
– Друг? Ну что же, я согласен. – Он развёл руки, и они крепко обнялись. – А насчёт того, что тебе нечего подарить, хм… Ты спас меня от виселицы – раз. И вытолкал из горящей избы – два. Два-ноль в твою пользу. Ну и в мою тоже, потому что я жив. Но я твой должник. – И он вздохнул. – А теперь, всё-таки, разбежались, принц. А впрочем, ты теперь поэт, или как там по-вашему, выбирай: менестрель, трубадур, бард, или…
– Гистрион! – вскричал Алекс, хлопнув друга по плечу. – Меня так разбойники прозвали.
– Гистрион? Дураки необразованные, да это ж вроде шута.
– Ну да, я ведь и фокусы им показывал. Пусть будет Гистрион как имя, с заглавной буквы! А? Красиво?
– Ну, как знаешь. А фокусы хорошо: кусок хлеба. Ну что ж, удачи, Гистрион.
– И я клянусь, – сказал Алекс, – что забуду своё имя, и буду Гистрионом, пока не найду принцессу Кэт!
– А я клянусь, что подарю тебе знаменитую лютню. Когда-нибудь. – Друзья снова крепко обнялись и расцеловались. И тут на дороге раздался цокот копыт.
– Ну вот, дообнимались, – сказал Колобриоль.
Они кинулись к коням, готовые бежать, но молодое любопытство заставило задержаться.
И, спрятавшись за деревья, они смотрели на дорогу. На восток двигалось четыре рыцаря на конях, с копьями наперевес, за ними карета, и за ней кавалькада из конных и вооружённых копьями людей.