(Очередное повторение сцены с распитием коньяка.)
...........................................................................................................
Злорд: Как зовут тебя, дитя?
Злося: Злося, сударь!
(делает книксен)
Злорд: А сколько тебе лет, маленькая, миленькая Злося?
(ходит вокруг неё, как кот)
Злося: Осьмнадцать, ваше сиятельство!
Злорд: Что это ещё такое? Никогда не понимал этого архаизма. Это
семнадцать или восемнадцать?
Злося: Осьмнадцать, сударь!
Злорд: Нда. Ладно, оставим этот вопрос. А знаешь, Злося, ты очень,
очень ничего!
Злося: Ничего, сударь?
Злорд: Это значит – очень миленькая!
Злося: Благодарю вас, сударь! Вы очень добры.
Злорд (снова ходит вокруг): Конечно, я добр! Ты даже не можешь
представить насколько… Но это тоже потом. А скажи мне,
красавица Злося, любишь ли ты гулять?
Злося: Смотря где, сударь.
Злорд: Например, в парке.
Злося: Смотря с кем, сударь.
Злорд: Хотя бы со своей госпожой.
Злося: Да, сударь!
Злорд: А с господином?
(Из-за портьеры выглядывает Злырь и показывает девушке кулак. Злося бросает в его сторону хитренький взгляд, но тут же её лицо принимает нейтрально-вежливое выражение.)
Злося: Да, сударь! Это честь для меня.
Злорд (радостно): Ой, как хорошо! То есть я хочу сказать, что ты умная и
воспитанная девушка, а значит, далеко пойдёшь в деле служения и
достигнешь больших высот… Потом узнаешь каких.
Злося: Да, сударь!
Злорд: Вот и умница! А теперь ступай. Только не рассказывай госпоже о
том, о чём мы здесь говорили.
Злося: Почему, сударь?
Злорд: Я хочу сделать ей сюрприз, так что разговор о прогулках пусть
будет пока между нами.
Злося: Да, сударь!
Злорд: Иди!
(Злося делает книксен и удаляется.)
Злорд (один): Свеженький, миленький, вкусненький ягнёночек!
До чего же я люблю нетронутое розовое мяско! Иди, юная Злося,
иди к своей госпоже, да хорошенько прислуживай ей. Мы с тобой
ещё погуляем, ох как погуляем!
(уходит)
Злырь (выбирается из-за портьеры): Ну, девчонка! Ну, кошка! Мелкая,
а туда же! Вся в мать. Оно бы ничего, дело молодое, да не затем я
тебя сюда притащил-то, дурочка! Не ровён час сорвёшь весь план.
Ну, держись, малявка! Черту перейдёшь – лично заголю зад и…
Злося (неожиданно появляется с другой стороны): Не перейду, дядечка
Злырь, не бойся! Но подразнить его подразню, как следует. Имею
право! А если получу что с этого старого индюка, то всё моё!
Злырь: Ух, напугала! Вот девка! Ладно, хочешь озорничать – озорничай,
да меру знай! А то получишь такое сокровище, что через девять
месяцев на белый свет вылезает, да жрать требует.
Злося: Вот тебе его, дядька Злырь, тогда и кормить!
(показывает ему язык и убегает)
Злырь (один): Вот же дурак я, что с такой бедой связался! А всё из-за
доброты моей, будь она неладна. Что мне до Злоримора и его
барина? Коньяк у них такой особенный, что ли? На добрые дела
толкает, себе в убыток… А племяшка тоже хороша! Ну, как
натворит беды, тогда что? И себя сгубит, и меня, старого олуха.
Пропал ты, Злырь, как есть пропал! А может, нет? Не бывать
такому, чтоб молоденькая гусочка старого гусака обскакала! Я ещё
головой-то покумекаю, а ты у меня попляшешь, плутовка! Всё
сделаешь, как скажу, всё!
........................................................................................................
Пьеса изменилась. Если раньше она воспринималась просто, как набор шуток, то сейчас в ней наметился какой-то сюжет и интрига.
Падре Микаэль отложил книгу и поднялся из-за стола. Пожалуй, на сегодня хватит. Он взглянул на часы, которые купил ему Драгис и подивился тому, как уже поздно. Читальный зал Архива Конгресса закрывался через десять минут, следовало поторопиться, иначе он рисковал быть запертым в огромном пустом здании.
Книги можно было оставить там, где он проводил свои исследования. Мик уже поступал так не раз, а потому был уверен, что их никто не тронет до его завтрашнего прихода. Пальто, шляпа и зонтик, (до чего удобная и занятная вещь, вот что значит прогресс!), ждали его в гардеробе, где почему-то не было гардеробщика, хотя на всех вешалках имелись номерки. Впрочем, за сохранность своего имущества он был полностью уверен – сюда никто не ходил, кроме него и профессора Прыска.