Павел (теперь он уже не Красавчик, теперь у него есть имя) удивленно поднял брови:
– У меня другой образ учительницы в памяти, еще из моего детства. Вы на нее не похожи.
– Но вы тоже как-то инженером не выглядите.
Ужин прошел за ничего не значащей болтовней. Они встали, направились к выходу.
– Полина, давайте выпьем кофе.
– Только мороженое возьмем, оно здесь вкусное. Получится глясе.
– Выносить же из зала ничего нельзя.
– А мы потихонечку!
Поднялись по широкой мраморной лестнице наверх, Павел Валентинович галантно поддерживал свою даму под локоток, идя на одну ступеньку пониже. Они только что «вынесли» из ресторана два стаканчика мороженого, это маленькое озорство как-то объединило их, у них теперь была общая тайна.
И вдруг, выйдя в холл, Полина увидела ту брюнетку, которая явно кого-то поджидала, нервно прохаживаясь у стойки ресепшен. В суете прошедшего дня она как-то забыла о спутнице Красавчика, то есть Павла Валентиновича. Брюнетка, увидев их, сначала сделала шаг навстречу, потом, явно смутившись, отвернулась и пошла к выходу. Там за стеклянными дверями стояли стеклянные же столики и те же плетеные кресла, что и в холле. Здесь почему-то очень любили сидеть с чашечкой кофе или с бокалом вина гости отеля. Курили, смотрели на тех, кто выходил, отправляясь на прогулку в город, и на тех, кто возвращался с покупками. То и дело подъезжали такси, здесь этот транспорт был достаточно дешев, поэтому туристы с удовольствием пользовались им. Брюнетка села в кресло у свободного столика, достала сигарету, несколько раз щелкнула зажигалкой, явно нервничая.
– Как неловко получилось. Эта дама, очевидно, ждала Вас.
– Наверное, да. Но…
– Знаете что. Идите-ка Вы к ней, Павел Валентинович, а я пойду пить свой кофе.
Полина сунула ему один стаканчик с мороженым. Настроение было испорчено. После ужина у бара образовалась небольшая очередь. Забавно было наблюдать, как наши люди пытались делать заказ по-английски. Она попросила кофе и мускат. Бармен улыбнулся ей, бросая в бокал солидную порцию льда:
– Правильно? – он понимал, что ей не алкоголь нужен, а удовольствие.
– Конечно, спасибо!
Оглядевшись, увидела в уголке свободный столик. Направляясь к нему, отметила для себя, что компания немцев, шумно и весело о чем-то спорившая, проводила ее взглядами. Мужчины – с интересом, женщины – с некоторой неприязнью. Вспомнила Михаила Задорнова: инквизиция в Европе была. Полина была из тех женщин, которых судьба не баловала, которые судьбу свою сделали сами. Сейчас, глядя на нее, можно было подумать, что вот избалованная и изнеженная богатенькая дамочка приехала отдохнуть, устав дома от безделья. И надо сказать, Полину такое мнение о себе не расстраивало. Пусть. Она жила по принципу: дому надо служить. А дом она понимала в булгаковском смысле. Поэтому она мыла, стирала, убирала – чтобы чисты были стены, любила, поддерживала , старалась понять близких – чтобы в доме была душа, чтобы в доме жила любовь. Но когда выходила из дома, никому и в голову бы не пришло, что час назад она, например, мыла полы. Она ходила так, выглядела так, что никто бы не подумал, что эта женщина в принципе может выполнять какую-то грязную работу. Однажды ее коллега за общим застольем по поводу какого-то праздника сказала, что не верит, что Полина сама работает в саду, выращивает помидоры и перцы всем на зависть. Та удивилась и обиделась: почему?
– А ты посмотри на свой маникюр!
– Ну, это очень просто: приходишь из теплицы, снимаешь лак, приводишь руки в порядок, наносишь свежий лак – и все!
– Так это ж надо каждый день!
– Да, конечно, так каждый день. А как же иначе?
Коллега заявила, что оно ей надо… А для Полины это было нормой.
Поэтому, приезжая сюда на отдых, она позволяла себе немножко покрасоваться и получала от этого удовольствие. Психологи же говорят, что завышенная самооценка у человека – это лучше, чем заниженная. Правду сказать, и с радостью отмечала, что еще привлекает внимание мужчин, некоторые пытались ухаживать, но она это быстро пресекала: во-первых, уже наелась, а во-вторых, не верила в курортные романы. Она их не обижала, просто нежно и ласково говорила, что-нибудь такое, что мужчина только издали потом раскланивался, думая, что за баба такая: приехала на курорт, а ходит одна. Может, лесбиянка? Да нет, вроде не похожа, да и тогда она бы с другой бабой ходила. Мужчины быстро успокаивались, находя себе женщин посговорчивее. И, наверное, – попроще. Потому что было в Полине что-то такое, нет, не высокомерие, а какая-то недоступность, но это уже, очевидно, учительское. Вот и смотрели на нее мужчины издали, а вечера проводили с другими, выбор большой, ведь на всех курортах одинаково: женщин свободных сколько хочешь, на любой вкус, а мужчин – раз-два и обчелся.