И Хайта поспешила протянуть руку к ларцу.
Плохая лазутчица.
Но откуда было знать, что здесь ждёт «сторожок», какие ставят на Ураге?
Невидимая во тьме капля-кроха на слизистой нитке-паутинке вмиг прилипла к пальцу, по нити прошёл сигнал, как судорога. Обманная ниша раскрылась, и навстречу Хайте выпучились буркала ловца. Жгуты оплели ей горло, спутали руки; хрипя, она упёрлась ногами в стену, — но легче перевернуть валун, чем выдрать ловца из ячейки. Ловец — такая пата, что без команды корни не ослабит.
Придушил бы точно. Ловцы меру знают, чтоб сдать добычу живьём для допроса.
Выручила Анчутка — в прыжок оказалась рядом и хлестнула языком по щупальцам ловца. Обрубки задёргались, брызгая липучим соком, а витки на шее, отсечённые от тела, продолжали сжиматься.
Хуже другое — едва появившись, ловец завизжал неживым, пронзительным звуком. Это верещание, казалось, могло проходить сквозь камень. Потерпев неудачу, ловец ощетинился стилетами шипов — в каждом порция отравы. Не поймать, так убить.
Отдирая от себя извивающиеся жгуты, Хайта кивком и голосом скомандовала пате:
— Смерть! Вещь — ломать, открыть!
Откуда взялся тут ловец с родной планеты, думать было некогда. Зато ясно — он охраняет здесь главную ценность. И он многоцелевой пате не противник.
Как меч со скоростью пули, язык Анчутки выстрелил в нишу, ломая шипы, пробил кожу ловца и поразил главный нервный узел. Умолкший ловец ещё дёргался, издыхая, а пата уже выхватила ларец из выемки в стене, облапила передними и вторыми, мощно хрястнула углом об пол, прислушалась пальцами — как он устроен? — и ударила второй раз, уже с расчётом, да так, что в плите пола появилась трещина. Крышка ларца отскочила, изнутри выпал матерчатый свёрток — Хайта поймала его на лету, развернула…
Есть! Оно!
Почти точно такой же кусок металла, как хранившийся у господаря Карамо, только вместо рыбы на нём вырезан человечий череп.
— Уходим! — На бегу растянув края брюшной сумки, Хайта запихала туда сокровище. Часть ключа власти исчезла в её теле почти без следа — только живот стал чуть выпуклей.
За оконной занавесью глухо раздались выстрелы — один, другой, третий. Мосех нахмурился, прислушиваясь. Потом, рывком поднявшись с ложа любви, как лев метнулся к окну, отдёрнул занавесь и выглянул сквозь решётку. Горели огни на стене, на фоне их пробегали фигуры стражников. Слышались невнятные выкрики. Лули заворчала, повернулась с боку на бок, сонно приподняла голову:
— Что?..
В дверь покоя нетерпеливо застучали, затем ворвался запыхавшийся офицер стражи и, преклонив колено, заговорил торопливо:
— Сиятельный муж храма, прошу вашей милости… беда!
— Говори. — Жрец мгновенно обвязал бёдра и стал облачаться.
— Взломана камера свитков, стражник убит. А тварь в стене мертва — её жгуты отсечены…
— Ларец святыни?
— Вскрыт и пуст. — Офицер склонился, чтобы не встретиться глазами со жрецом. — Пощады, сиятельный муж… Вор проник незамеченным, хотя мы неусыпно бдели…
Первым желанием Мосеха было — убить офицера, свернуть шею, размозжить его безмозглую голову об пол. Но этим дела не исправишь. Сдержав порыв, он спросил со злобой:
— Кто посмел?!
— Заметили двоих — молоденькую девушку, нагую и тёмную, словно кайдальская дикарка, а с ней зверюгу, как бы помесь свиньи с волкодавом… на восьми ногах, — добавил офицер, переведя дыхание. — Они скрылись.
— Всех караульных — бить по пяткам. Ты — лишён оплечья. Почему воры не схвачены?!
— Ушли со стены, как скатились по лестнице. Дальше свет не достаёт, куда целиться? — оправдывался офицер. — Я велел послать погоню…
Взгляд жреца невольно метнулся к стене, закрытой полосатой занавесью. Тот, за тайной дверью, наверняка слышал предсмертный зов ловца и проснулся…
…вот, он уже скребётся! Звук, донесшийся из-за занавеси, заставил офицера боязливо втянуть голову: «О, боги, неужели храмовник освободит это?.. Тварь-то нас не помилует!» — а Лули, взвизгнув, прикрылась покрывалом и шмыгнула прочь с ложа, как вспугнутая кошка.
«Нет, — унял себя Мосех, хотя душа его кипела гневом. — Бегом воры далеко не уйдут. Лазы кротов — не близко. Брата посылать не стану».
— Спустить гарцуков, — приказал он. — Дать им след — и спустить немедля!
Обратный путь — торный, все его повороты и ямы знакомы, а псы на приближение Анчутки разбегались. Для быстроты, и чтоб набраться сил, Хайта скакала верхом на пате.