— Сколько персон? — Голубь взялся за дело со столичной хваткой.
— Пять. И большая, страшная… собака.
— Значит, рядом должен быть выгул… Сделаю. Выйди на связь через два часа, назову адрес и хозяина. Когда ждать барышень?
— А дорого это будет стоить?
— Сейчас цены снизились — многие уехали подальше от боёв. Хозяева рады сдать жильё за полцены, чтобы впустую не стояло.
Обговорив вопрос с жильём, Лара решилась упомянуть о личном:
— Голубь, ты давно говорил с… Огоньком?
— Давненько. Он маячил в районе Делинги, сейчас замолк… Его отрядили с поручением в другое ведомство, но куда именно — мне неизвестно.
— Сейчас там страх чего… — Лара вздохнула и поникла. — Про Сарцину слышно? или про Эстейскую равнину?
— В Эстее день и ночь бои, дьяволы крепко держатся за свою яму. А Сарцина пока под их властью. Делинцы стягивают туда армию и флот, готовятся к штурму. Если Огонёк появится… может, у тебя есть для него депеша?
Лара была горячо благодарна Голубю — не ухмыльнулся ни разу, отнёсся к её чувствам как брат. Вот хороший парень! Но признаться, что она переживает об Огоньке и ждёт малейшей весточки о нём, Лара не осмелилась. Лучше схитрить.
— Да. Одна девушка, Эри… желает ему всего доброго.
«Пусть этот зубоскал ушастый сам соображает, от кого пришло».
— Понял, Ласточка. Он от нас не скроется, клянусь лысиной Купола!
Голубь отвёл свой луч в сторону, связь пропала. Лара подняла руки к ремню — снять шлем.
Но тут её нашёл чей-то другой, дальний сигнал.
Он пробивался с севера, через грозу, слышался слабо и неровно. Скорее походил на голос, доносящийся обрывками сквозь ветер:
— Ласточка… Ласточка… приём!
Явно это был не Огонёк.
Напрягаясь, Лара едва сумела различить облик вещателя — но тот подготовился к связи, чтобы остаться неузнанным. Кроме шлема — не имперского, а напоминавшего высокие каски вейцев, — на нём была повязка, скрывавшая лицо. Только глаза блестели. Это был парень, лет двадцати, худой и бледный. Он сидел на широком ложе, застланном ковром, в тени под узорчатым навесом-балдахином.
— Я тебя не знаю, — осторожно ответила Лара.
«Как он уловил мой луч? я же не вещала вкруговую…»
— Мы не встречались… Я только слышал тебя… однажды…
— Кто ты?
— Неважно.
Он находился где-то за морем. Между ним и Ларой мерцали волны, бушевала буря, сверкали молнии. Глаза безымянного медиума были запавшими, их окружали синеватые болезненные тени. Казалось, он пьян — или смертельно устал.
— Ты едешь в путешествие… скоро…
— С чего ты взял?
«Он что, слышит тех, кто без медиатора?.. Как Ветка — она подслушивала для воров… Но то рядом, в порту — а через море, как это можно?»
— Шестого зоревика… в первый храмин-день… будет бедствие. Опасно всюду — земля, море, воздух… Кораблю надо… большую высоту… Скажи кавалеру…
— Не понимаю, — притворилась Лара.
— Запомни: шестое зоревика, в полдень. — Голос и лицо исчезали, терялись в тумане помех. — Я помню… ты говорила в эфир из Бургона, просила сеть принца замолчать… Я был ря… проси кавале… прощен…
Связь прервалась окончательно.
«Шестого числа, хм… Не скоро, почти три недели. Но кто это был? откуда знает про наш полёт, про Карамо? Почему предупредил, о чём просит?»
Смущённая, встревоженная Лара вернулась в залу. Пата дружелюбно лизала руку кавалера, а Лис, окончательно рассердившись, исподтишка грозила Хайте поводком.
— Вы напрасно злитесь на служанку, барышня, — убеждал разнеженный Карамо. — Она здесь без году неделя; за столь короткий срок нельзя усвоить наши правила и нравы. В её мире иные обычаи.
— Гере кавалер, — возражала графинька, вскинув голову, — я надеюсь воспитать Хайту так, как принято у нас. Она вряд ли прошла девичье посвящение, поэтому…
— Сейчас выясним. — Карамо поманил к себе златовласку. — Ну-ка, скажи, когда ты родилась? Говори по-мирянски.
— Господарь, я не сумею. Слова не совпадают.
— Старайся.
Чтобы сосредоточиться, Хайта приставила указательный палец к кончику носа. От усилия на её лбу появилась морщина.